Елена Арсеньева - Разбитое сердце Матильды Кшесинской Страница 32

Ники ощутил, что к горлу его снова подкатила тошнота. Отвернулся и с пристальным вниманием принялся разглядывать татуировку. Кожу чуть пощипывало, но боли не было.

–  Или ты еще не спал с девушками? – удивился Джорджи.

–  А ты, что ли, спал? – недоверчиво огрызнулся Ники.

–  Конечно, – гордо кивнул его кузен. – И ты знаешь, не могу понять, почему мужчины так гоняются за этой дурацкой девственностью. Нет, ну само собой: жена, первая брачная ночь, кровь на простыне и все такое – но ведь очень многие просто помешаны на девственницах! А меня, честно скажу, чуть не стошнило, когда я увидел, что испачкан кровью. Довольно противно, поверь. Нецивилизованно. Один раз вгорячах это как-то сошло, особо присматриваться было некогда, да и темно было, а во второй раз меня чуть не вырвало. Так что с девственницами я больше не вожусь. И еще: терпеть не могу неопытных девочек, которых всему надо учить. Нет, конечно, жена должна быть невинна и неопытна, с этим никто не спорит, – оговорился Джорджи, – но любовница… Она должна знать что-то такое, что неизвестно мне, понимаешь?

Ники слушал, чуть ли не рот приоткрыв от внимания. Каждое слово Джорджи стало для него откровением!

«Дурак я дурак, почему я не подумал об этом раньше!» – билась в голове мысль.

Вдруг он вскочил.

–  Сегодня какой день?

–  Вторник, а что?

–  Завтра среда! Завтра чуть свет отправляется фельдъегерь с почтой! Хорошо, что я спохватился! Мне надо срочно написать письмо. Иди теперь, Джорджи! Я буду писать!

–  Да что это тебя разобрало? – изумился кузен. – Завтра и напишешь.

–  Нет, мне надо сейчас, мне надо сосредоточиться… – пробормотал Ники, глядя отсутствующими глазами. – Иди, Джорджи, миленький, ну иди…

Джорджи недоумевающе пожал плечами и вышел вон из каюты наследника.

–  Девочки, куда это вы собрались? – удивился Феликс Иванович, когда дверь в кабинет открылась и на пороге вдруг появились Юлия и Маля, уже в шляпах и длинных пальто почти до пят.

–  За нами прислали от Рысаковых, – сказала Юлия с улыбкой. – Мы совсем забыли предупредить, что у них маленький домашний праздник. Так, ничего особенного, в своем кругу. Шарады, легкий ужин, музицирование…

–  Ну, поезжайте, – благосклонно кивнул отец. – Доброго пути. Не забудьте проститься с маман.

–  Конечно, конечно, – закивали дочери, расцеловали отца и перешли в библиотеку, любимое место вечернего отдыха матери.

Последовало то же объяснение насчет Рысаковых, нежные поцелуи и просьба не задерживаться допоздна, а по возвращении непременно зайти проститься – и вот наконец сестры с небрежно-серьезным видом спустились по лестнице к подъезду.

Неподалеку стояла небольшая двухместная карета, к которой девушки поспешили со всех ног, переглядываясь на ходу, но все еще храня серьезность. И только когда возница соскочил с козел и распахнул перед ними дверцу, они дали волю смеху.

Возница помог сесть хохочущей Мале, а Юлию вдруг сжал в объятиях и принялся целовать.

Маля обернулась, увидела это – и возмущенно вскричала:

–  Какой конфуз! Барон, вы с ума сошли! А вдруг маман или папа вздумают посмотреть в окошко? Юлия Кшесинская целуется с извозчиком! Да мыслимо ли такое!

–  Уже поздно, – томно проговорила Юлия, кладя голову на плечо извозчика, вернее, своего любовника барона Зедделера. – Если они что-то могли увидеть, то уже увидели. А ты, Малечка, не подглядывай. Тебе просто завидно, что целуюсь, а я нет.

И тут же покаянно ахнула, увидав, как погрустнела сестра:

–  Прости, прости меня, я злая! Прости, Малечка!

–  Ничего, – со вздохом сказала Маля, – ты же не виновата, что он меня бросил, уехал, что я вынуждена тут прозябать в одиночестве…

–  Да ты прекрасно знаешь, что тебе стоит только слово сказать, – возразила Юлия, оторвавшись наконец от Зедделера и усаживаясь рядом с сестрой, – и самые авантажные кавалеры будут у твоих ног. И даже говорить ничего не надо – только посмотри поласковей.

–  Осмелюсь добавить, – повернулся к ним Зедделер, разбирая вожжи, – что великий князь Сергей Михайлович по одному мановению твоих ресниц сделается твоим верным рабом.

–  Да и мановения никакого не надо, – усмехнулась Юлия. – Он и так ее раб, причем уже давно. Верно, Малечка? Да только ей это ни к чему. Она ждет Ники…

–  И буду ждать! – упрямо сказала сестра. – Вот когда он вернется и я пойму, что совершенно ему не нужна, тогда смогу с чистой совестью посмотреть в другую сторону.

–  Моя верная маленькая Маля, – ласково сказала Юлия, – ты совершенно права. Но все же нужно иногда позволять себе небольшие радости жизни.

–  А я что сейчас делаю? – усмехнулась Маля. – Кстати, куда мы едем?

–  На урок итальянской техники к Чекетти, – серьезно сказал Зедделер, и сестры расхохотались.

Они прекрасно понимали, что их ждет кафе-шантан, или оперетка, или цыганский хор, или просто ресторанчик, или небольшой бал, где непременно окажутся в большом количестве приятнейшие кавалеры, а в их числе непременнейше – великий князь Сергей Михайлович, который появлялся в поле Малиного зрения ежедневно или на таких внезапных вечеринках, или приходил в театр, когда она танцевала, или просто останавливал карету около ее дома и сидел в ней, ожидая, когда девушка выйдет из дому.

Сергей Михайлович ничего не говорил о своей любви, но это было видно невооруженным глазом. Одна только Маля ничего не замечала – вернее, не хотела замечать. Она знала, что если даст себе волю, то непременно влюбится в Сергея. Невозможно было не ответить на эту откровенную, безрассудную страсть. Но всей душой она принадлежала другому. И хоть велика была ее досада на Ники, который уехал так внезапно, покинул ее в ту минуту, когда она жаждала ему принадлежать, Матильда все же не могла проститься с мечтой о нем и считала необходимым хранить ему верность. Она старалась даже не думать о том, чего в этом решении было больше: любви к Ники с его странными то серыми, то голубыми, то зеленоватыми глазами и нежной улыбкой или любви к наследнику престола, который удостоил ее своим вниманием, которое тешит ее тщеславие и сулит в будущем еще большие утехи.

Если он вернется к ней! Если вернется…

А если нет? Ну, если нет, она будет выглядеть ужасно глупо, сидя, как Спящая красавица, в башне своего одиночества и ожидая прекрасного принца. Поэтому Маля отнюдь не изображала из себя страдающую влюбленную, а принимала жизнь такой, какой она ей открывалась, со всеми радостями, печалями, интригами и открытиями.

Это был первый сезон Кшесинской-второй на Императорской сцене. Ей еще не давали главные партии, но все же поручали интересные роли, в которых она могла показать свои способности. Например, в балете «Спящая красавица» в первом акте она танцевала фею Кандид, во втором – маркизу, а в последнем исполняла танец Красной Шапочки с Волком. Кроме того, Маля, как все балетные молодые артистки, принимала участие в оперных спектаклях, когда постановка предполагала танцы. Только за один сезон 1890/91 года она участвовала в двадцати двух балетах и двадцати одной опере, что было благосклонно отмечено «Ежегодником Императорских театров».