Мэри Патни - Любовь к Пропащему Лорду Страница 32

– Я знаю, – Адам пересек комнату и положил руку на плечо друга. – А малыш?

– Он был... слишком крохотным, чтобы выжить, – мужчина накрыл руку Адама своей и судорожно вздохнул. – Как я смогу жить без нее?

– Ты сможешь, – тихо ответил Адам. – Сначала будешь горевать, в твоей душе навсегда останутся шрамы. Но, в конце концов, ты справишься. Ей бы хотелось, чтобы ты смог это пережить.

– Думаю, ты прав, – сказал широкоплечий мужчина безразличным тоном. – Но это чертовски тяжело.

– Действительно, тяжело.

Увидев на прикроватном столике графин с бренди, Адам налил два стакана. Им обоим требовалась хорошая порция обжигающего напитка, хотя и по разным причинам. Его друг одним глотком прикончил половину стакана, от чего закашлялся, затем допил остальное. Немного успокоившись, он сказал:

– Не знаю, что мне теперь делать со своей жизнью.

– Тебе нужно купить новый дом, найти себе новое занятие. Что-то, что надолго отвлечет тебя от твоих горьких мыслей, – Адам медленно потягивал свой бренди. – До женитьбы ты подумывал о том, чтобы стать военным. Возможно, это именно то, что сейчас тебе необходимо?

Мужчина рассеяно вертел в руке пустой стакан.

– Наверное, ты прав. Служить своей стране и получить пулю от руки врага. Обе перспективы меня устраивают.

– Не смей сдаваться или совершать самоубийство! – прорычал Адам. – Я тебе запрещаю!

В ответ его друг рассмеялся, после чего сон сменился совершенно другой картиной...

***

Марии снились самые сладкие сны, которые она когда-либо видела – тепло, безопасность и уют. Вдруг она поняла, что это вовсе не сон, а правда. Тревога пронзила ее тело, как только Мария вспомнила, что произошло этой ночью между ней и Адамом. Она просто сошла с ума, раз позволила ему ласкать себя подобным образом! И все же она не могла отрицать, что получила несказанное удовольствие. Сара была права, когда назвала ее распутницей.

Мария медленно открыла глаза и обнаружила, что лежит на спине, прижатая к постели рукой Адама, а его зеленые глаза взирают на нее с теплотой и заботой. Он действительно был удивительно красив, в его внешности присутствовало что-то экзотическое. Пурист[32] сказал бы, что его волосы необходимо подстричь, но ей нравилась их длина. Она подняла руку и коснулась его темных блестящих локонов.

– Доброе утро.

– Доброе утро, – ответил он. – Хорошо спала?

Его обезоруживающая улыбка рассеяла ее беспокойство по поводу того, как должна вести себя девушка, впервые проснувшись в постели с мужчиной. И тут Мария поняла, что брак – это круг откровенных отношений, которые связывают только их двоих в их собственном тесном мирке. Звучит слишком соблазнительно.

Ее настроение ухудшилось, когда она вспомнила, что где-то может существовать другая женщина, знающая его так же близко. Женщина, которая была ему не случайной любовницей, а любимой женой.

При этой мысли у Марии скрутило живот. В первый раз ей захотелось, чтобы к Адаму никогда не вернулась память. Чтобы он оставался здесь и был ее мужем до тех пор, пока смерть не разлучит их.

Ужаснувшись эгоистичности своих желаний, она села и натянуто улыбнулась.

– Очень хорошо. А ты?

Он выглядел каким-то задумчивым.

– Я не ожидал, что смогу заснуть, но все-таки уснул. И мне снились нормальные сны, а не кошмары, как прежде.

Лежа в ногах на кровати, Бану подняла голову, затем подошла и плюхнулась между ними. Умница. Чем больше их разделяет, тем лучше. Мария погладила ее отвислые уши и была вознаграждена радостным собачьим вздохом.

– Что же тебе приснилось?

– Снов было несколько. В первом я на лошади приехал к своему другу, который только что потерял жену. Этот сон был полон печали, но все-таки не был кошмаром. Затем мне приснилось, как я играю с двумя детьми, мальчиком и девочкой. Мальчик был моего возраста, а девочка моложе, как мне показалось. И у обоих были зеленые глаза. Я вот все думаю, может, у меня есть брат и сестра?

Пытаясь лгать ему как можно меньше, она ответила:

– Даже если и есть, ты мне никогда о них не рассказывал.

– Возможно, они умерли. Во сне мне показалось, что я как будто потерял кого-то, – тряхнув головой, он встал с кровати. – Я чувствую себя так, словно в моих руках находятся части мозаики, настолько большой, что я никогда не смогу увидеть ее целиком.

– Время – лучший лекарь, – сказала она. – Джулия Бенкрофт говорит, что разум – самое сложное, что есть в человеке.

Наблюдая за тем, как Адам надевает халат и шлепанцы, Мария решила, что лучшим исходом для них стало бы возвращение к нему памяти, отсутствие у него жены и прощение им ее обмана. Тогда у них могло бы быть счастливое будущее. Но кажется, что обстоятельства складываются не так, как ей хотелось бы.

Пока же ей оставалось наслаждаться временем, что им отпущено.

– Хочешь с утра покататься верхом?

– Очень хочу, – ухмыльнулся он. – А затем, моя милая, я начну строить для тебя оранжерею.

Глава тринадцатая

(перевод: Barsa, редакторы: Nara, vetter)

Гринок, Шотландия

После еще одного долгого дня поисков, трое друзей встретились за обеденным столом отдельного кабинета таверны, которая стала их штаб-квартирой. Киркленд сбросил на стул свое насквозь пропитавшееся влагой пальто и положил на стол защитный длинный кожаный тубус.

Его друзья к тому времени уже прибыли. Рендалл подбросил еще один совок угля в огонь.

– Проклятая шотландская холодрыга, – мрачно пробурчал он и, прихрамывая, отошел обратно, чтобы опуститься на стул возле камина. Поиски отзывались болью в поврежденной ноге.

Киркленд ухмыльнулся.

– Всего лишь немного бодрит. Только избалованные сассенахи[33] могут жаловаться на это. Кто-нибудь заказал обед?

– Обед скоро принесут, – ответил Уилл. – Тебе удалось что-нибудь узнать?

– Надежда есть, но весьма призрачная. Как насчет вас двоих?

Киркленд принял бокал кларета от Уилла и упал на стул у камина, устало вытянув ноги. Первым начал Уилл.

– Другие инженеры, которых я позвал осмотреть паровой двигатель, согласились с Мактавишем. Явно было спланировано, что залатанная дыра станет причиной гибели корабля. Ни один инженер не будет таким образом ремонтировать котел, поскольку это гарантированно приведет к катастрофе. Но ни один из нас не нашел ни малейшей зацепки, могущей подсказать, кто же сумел провернуть такое мерзкое дело.