Синтия Райт - Любви тернистый путь Страница 32

Но Лайон схватил ее за руку.

— Послушайте, маленькая. Вы не должны меня ненавидеть.

Но я не хочу вводить вас в заблуждение. Я пока не ощущаю того, что должен чувствовать. Почему бы вам не согласиться с моей точкой зрения? Я верю, что мы должны обрести счастье, но…

Он взял Миген уже знакомым жестом за подбородок и приподнял лицо так, что она была вынуждена посмотреть ему в глаза.

— Сегодня я испытал с вами счастье. Знаю, что и вы испытали то же самое. Не совершайте ошибку и не заглушите эти добрые воспоминания чувством вины. Потому что женщина, проснувшаяся в вас, не знает раскаяния.

С этими словами Лайон наклонился и с горькой нежностью поцеловал ее. Миген была уверена, что увидела в его глазах боль.

— Желаю хорошо отдохнуть, миледи, — прошептал он, натянул рывком поводья и пустил коня легким галопом.

Миген застыла на месте. Она провожала Лайона взглядом и вдруг вспомнила, что в особняке Бингхэмов настало время чаепития. Поняв, что с возвращением опоздала, Миген с необычной силой натянула поводья, и Виктория пошла рысью на Бингхэм-стрит.

Никогда в жизни Миген не была столь безутешна.

Энн и Присцилла ехали в ландо, подняв его верх, чтобы защитить себя от вечерней прохлады. Примерки платьев заняли гораздо больше времени, чем предполагалось, и теперь они застряли в пробке экипажей.

— Я просто измучена! — воскликнула Присцилла, театрально вздыхая.

— Да, бывает, что дни порой оказываются такими нудными, зато вечера компенсируют их. Особенно если вы получаете роскошные платья и можете блистать в них!

— Пожалуй, что так… — Присцилла безразлично рассматривала экипажи и пешеходов. — Вы, кажется, говорили, что Кларисса Клоссен живет где-то на Хай-стрит?

— Говорила! — Энн наклонилась вперед, чтобы посмотреть на улицу. — Как раз вон там, третий дом отсюда!

— Его пора бы уже окрасить, — едко заметила Присцилла.

— Вероятно… Ее отец, Эдгар Клоссен, был некогда одним из виднейших граждан Филадельфии. Он чуть ли не первым занялся торговлей чаем. У него пять дочерей, их мать скончалась при последних родах. Мистеру Эдгару лет семьдесят — а то и больше! — — и на его долю пришлось трудное время — война, воспитание дочерей и поиски для них мужей… А когда началась торговля с Китаем, Клоссен потерял два корабля.., и практически разорился. Кларисса — его последний ребенок, оставшийся дома, и, как можно предположить, выросла без надлежащего присмотра, — монотонно сплетничала Энн.

В этот момент они обе увидели знакомого черноволосого мужчину, который вышел из фаэтона.

— Кучер! — закричала Энн.

Маркус Риме уже поднимался по ступеням дома Клоссенов, когда услышал приветствие. Сначала он решил не обращать на него внимания, но к Энн присоединилась Присцилла. Риме нехотя обернулся. В сиреневых сумерках обе женщины показались ему похожими друг на друга и чрезвычайно миленькими.

— Леди! Как приятно увидеть вас вдвоем. Именно такая встреча нужна мне после утомительного дня.

Парадная дверь распахнулась, и появилась странно возбужденная и взволнованная Кларисса.

— Маркус! Я уж думала, что вы никогда сюда не доберетесь! Подождите, вы сейчас такое услышите…

— Мисс Клоссен, я с не меньшим нетерпением стремлюсь узнать, что же ваш отец собирается мне сообщить. Прошу передать ему, что, как только я пожелаю этим милым дамам доброго вечера, я сразу же к нему поднимусь.

Огромные, небесной синевы глаза смущенной Клариссы наблюдали за Маркусом. Присцилла и Энн, увидев ее пристальный взгляд, приподняли брови.

— Простите… Я, мистер Риме, не хотела вам помешать. — Кларисса улыбнулась. — Всего хорошего, миссис Бингхэм, мисс Уэйд. — И поспешно затворила дверь.

Маркус с некоторым облегчением оглянулся, обратившись к Присцилле с самой добродушной улыбкой:

— Какая эмоциональная девушка! Можно подумать, что ее отец правит всем миром!

— А вы уверены, что ведете дела с мистером Клоссеном, а не с его дочерью? — лукаво поинтересовалась Присцилла.

Маркус чуть вздрогнул, но тут же овладел собой. Инстинкт хищника подсказал, что Присцилла просто ревнует, и охватившая его поначалу паника исчезла. Маркус сел в экипаж и почтительно поцеловал руку Присцилле. Та восхитительно покраснела.

— Мисс Уэйд, я прав, что заметил в вашем голосе нотку собственницы? Вы должны знать, что любой мужчина, обладающий глазами и сердцем, не может обращать внимание на какую-нибудь другую женщину, кроме вас.

— Хочется, мистер Риме, чтобы это было правдой, — парировала Присцилла слегка трагично.

— Что касается меня, то это так и есть. — Он поцеловал кончики ее пальцев, а потом тщательно повторил эту процедуру с пальчиками Энн Бингхэм. — Мне не хочется, :но я вынужден распрощаться с дамами. Мистер Клоссен очень нетерпелив.

— Мы тоже должны продолжить свой путь, — сказала Энн. — Нас ждут Уильям и мистер Хэмпшир. Сегодня ужинаем рано, потому что мужчины ведут нас в театр на премьеру «Римского отца».

— Какая ирония судьбы! И я собираюсь побывать на этом спектакле. Один… — Он печально взглянул на Присциллу.

— Возможно, мы там увидимся, — уверенно предположила та.

— Меня согревает эта надежда. До встречи… — Маркус остался на пороге дома Клариссы, глядя, как женщины кокетливо машут ему из ландо.

Экипаж свернул направо, и на лице Римса выражение грусти быстро сменилось наглым самодовольством.

Миген повезло: она оказалась дома до возвращения Энн и Присциллы. Смит встретила ее в помещении для слуг и вздохнула с облегчением.

— Миген! Я уже начала волноваться! Не могла даже представить себе, что вы нарочно задержались, и уж подумала, будто с вами приключилось нечто дурное. Я не должна была разрешать вам уходить одной.

— Мне очень жаль, если я обеспокоила вас. — Миген заставила себя улыбнуться. — Это действительно так. Я и не собиралась опаздывать… Просто заехала слишком далеко.

Смит наклонила голову, вопросительно глядя на растрепанную девушку.

— И вы развлеклись? Куда вы ездили?

Пропустив мимо ушей первый вопрос, Миген честно ответила на второй:

— Ездила на виллу «Марквуд». А теперь я должна привести себя в порядок до возвращения мисс Уэйд. Не могу представить себе, что их так задержало.

Миген поспешила переодеться, а Смит продолжила свой обход, зажигая свечи и размышляя, откуда новой горничной известно название старой виллы.

В своей комнате Миген налила теплую воду в таз и начала мыться. Сбросив платье перед мутным зеркалом, она пристально вгляделась в свои обнаженные руки и плечи: казалось невероятным, что какой-нибудь час назад ее тело горело под ласками Лайона.