Эйна Ли - Искусительница Страница 33

— Железные дороги привлекали меня с детства, а хорошую работу всегда можно найти, если не боишься трудиться. Я всегда был крупным парнем и получил свою первую работу в Юнион-Пасифик в шестнадцать лет, наврав, что мне двадцать. Господи, как же я был счастлив! Накопил денег и поступил в колледж. Закончив его, я стал работать у твоего отца. Полагаю, все остальное тебе известно.

— Но ведь твоя история еще не завершена, не так ли?

— Я могу тебе сказать, чем она завершится. Все кончится, когда дорога, соединяющая Денвер с Далласом, будет построена — как мечтал твой отец.

— Значит, ты всю жизнь работал на железной дороге, — проговорила Синтия.

— Ну не всю, конечно, но половину — точно, а первую половину мечтал о дорогах. Я все делал: и паровозы водил, и мосты строил, и замерщиком был — кем угодно.

— Похоже, ты решил всю жизнь связать с дорогой. Неужели тебе не хочется иметь жену, детей? — Она вспомнила о снимке на его столе.

— Хочется, конечно. Но сначала надо построить дорогу. Я часто думаю о женитьбе, но не собираюсь становиться приходящим мужем. И не стану связывать судьбу с женщиной до тех пор, пока не буду уверен, что смогу уделять ей достаточно времени.

— Очень благородно, Кинкейд, только не думаю, что все получится так, как ты хочешь. Как говорил поэт Роберт Берне, самые лучшие планы могут провалиться. Ты и представить себе не можешь, где застанет тебя любовь. Не знаешь, кого полюбишь. Любовь так таинственна. — Улыбнувшись, Синтия добавила:

— Пожалуй, мне лучше уйти, а тебе — заснуть. — Наклонившись, она поцеловала Дэйва в губы, а потом нежно провела по ним языком. Потом осторожно дотронулась губами до каждого его синяка.

— О господи, Син, — простонал он.

— Я делаю тебе больно? — тихо спросила она.

— Нет, не делаешь. Мне так хорошо, Боже, как мне хорошо! Я начинаю забывать о боли и ранах.

— Думаю, все дело в опиуме, — поддразнила она его. Спустившись ниже, она осыпала поцелуями его грудь.

— Ты меня с ума сводишь, Син. Признаюсь, я поклялся, что ты не одержишь надо мной верх, но, кажется, начинаю сдаваться.

— Но зачем, Дэйв? Мы — взрослые люди, нас тянет друг к другу. Зачем противиться тому, что тебя влечет?

— Думаю, по той же причине, что заставила меня выйти на бой с Салливаном. Все дело в гордости…

— Скорее, в упрямстве, — поправила его девушка.

— В нежелании показаться глупцом, — возразил Дэйв.

— Но с чего ты взял, что я считаю тебя глупцом? Ты кажешься мне замечательным человеком. Ты… ты волнуешь меня… — Она продолжала целовать его. — Ты — самый красивый… самый смелый… и сильный… — шептала она между поцелуями.

— Но я недостаточно силен для того, чтобы противиться тому, что ты со мной делаешь. Как только я поправлюсь, мисс Грешница, у нас с вами будет одно дело… — Неожиданно его напряженное тело ослабело.

Синтия поняла, что опиум сделал свое дело — Дэйв заснул. Она встала. Вынув его руки из тазиков, она насухо вытерла их и нежно поцеловала каждый синяк.

По дороге в ванную, Синтия думала о девушке на фотографии.

«Прошу прощения, моя милая, но я люблю его. Ты там, а я здесь, так что все справедливо. К тому же у тебя был шанс. Почему ты не здесь, не с ним? Если бы он был моим возлюбленным, я бы никогда не оставила его».

Вернувшись в спальню, Синтия еще раз приложила к его лицу горячее полотенце, поцеловала в губы и в кончик носа и нырнула в кресло. Но обязанностей своих не забывала и меняла полотенца, как только они остывали.

Утром Лидия вошла в вагон Синтии, чтобы узнать, как Дэйв себя чувствует. Следом за ней в дверях показались Шон и Мэгги.

Когда Синтия сообщила, что Дэйв спокойно проспал всю ночь, Шон спросил:

— Так ты не против, если мы уйдем, а? А то внучка с утра теребит меня — хочется ей, чтобы мы вернулись в город.

— Конечно, я не против, — заверила его Синтия.

— Синтия, если ты хочешь пойти с ними, иди — я посижу с мистером Кинкейдом, — предложила Лидия.

— Нет, Лидия, спасибо, — покачала головой Синтия. — Пожалуй, зрелищ с меня достаточно. А ты, если хочешь, иди с Шоном и Мэгги.

— Ох, Господи, нет, я не могу, — возразила Лидия. — Это было бы… слишком, ведь меня не приглашали. Шон тут же приподнял шляпу.

— Прощения просим, миз Лидия, — заговорил он. — Еже ли вы не против, мы с Мэгги с радостью приглашаем вас.

Лидия зарделась от удовольствия.

— Я бы с удовольствием отведала еще кусочек жареного цыпленка, — призналась она.

— А я ужасно хочу съесть еще одну порцию мороженого! — закричала Мэгги. — А вы пробовали шоколадное, а, миз Лидия?

— Да, оно очень вкусное, — кивнула та. — Думаю, я бы и от мороженого не отказалась.

Синтия с улыбкой смотрела им вслед. Интересно, спрашивала она себя, признаются ли когда-нибудь Шон и Лидия в своих чувствах друг к другу? Впрочем, сначала надо бы решить свои проблемы, а уж потом думать о других людях. «Врач, исцели себя сам!»

Проснувшись утром, Дэйв был злым и раздраженным. Он чувствовал себя отвратительно. Ему казалось, что болит каждая частичка его тела; ему хотелось остаться одному, поэтому он настойчиво повторял, что должен вернуться в свой вагон.

— Я приготовила французский суп, — проговорила Синтия. — Уверена, он тебе понравится, ведь в нем только рис да окра.

— Я не хочу есть, — огрызнулся Дэйв.

— Тогда, может, чашку чаю или кофе? — предложила девушка.

— И пить тоже не хочу!

— Ты всегда такой раздражительный по утрам? Может, ванну хочешь принять? Тебе станет легче.

— Нет, я не… Черт, вероятно, ванна действительно поможет, — проворчал он.

— Отлично, я так и думала, что ты захочешь искупаться. Я уже согрела воду. Сейчас приготовлю ванну. — Синтия вышла и спальни, а вернувшись, увидела, что Дэйв встал. — Тебе помочь?

— Нет, помогать не надо, — буркнул он, направляясь в ванную.

— Ты уверен, что не хочешь есть? Не ответив, Дэйв захлопнул дверь у нее перед носом. Через четверть часа девушка постучала и вошла в ванную, держа в руках чашку. Дэйв сидел в воде, положив голову на колени.

— Послушай, если ты не хочешь есть, то хотя бы выпей это.

— Я же сказал, что не хочу лить.

— Это тебе поможет, — настаивала Синтия.

— Что там такое?

— Всего лишь касторка, милый. — Этого было достаточно, чтобы Дэйв поднял голову. — Это обычный пунш — немного бренди, сахар и горячая вода, — успокоила она.

— Ну хорошо, — согласился он, протягивая руку к чашке.

— Ванна помогла?

— Да, — кивнул он. — Сижу и думаю о том, как бы не замочить голову — Я так и полагала, Кинкейд, ты явно не соображаешь, что к чему, — улыбнулась Синтия.

— Только не надейся, что я забыл прошлую ночь Судя по всему, ты — самая преданная ученица маркиза де Сада. Девушка изумилась — Что за нелепая мысль?! Почему ты сказал это?