Нэн Райан - Строптивая принцесса Страница 33

Поведение рейнджера и раздражало, и привлекало принцессу. Ей нравились короткие проницательные взгляды, его гордая, независимая посадка в седле, едва заметное движение бровей и насмешливый изгиб губ, мягкий, тягучий выговор, от которого веяло твердой непоколебимой уверенностью.

Капитан Вирджил Блэк, как интуитивно почувствовала Марлена, был в самом расцвете лет. Он был в том возрасте, когда люди расстаются с юношескими фантазиями, но еще не приобретают цинизма утомленного жизнью старика. Он достиг пика зрелости и в умственном, и в физическом плане.

Снова исподтишка бросив взгляд на рейнджера, принцесса непроизвольно содрогнулась. Вирджил, с неподражаемой грацией сидевший в седле, с черной трехдневной щетиной и грозным взглядом, был очень похож на пирата, жестокого, сильного, загадочного и опасного.

Или на бандита? Может, и на бандита, но неотразимо привлекательного. К своей досаде, принцесса Марлена обнаружила, что ее неудержимо тянет к этому суровому техасцу, который никогда не пытался угодить ей, как это делали ее титулованные ухажеры.

Такое независимое поведение заинтриговало принцессу, и она придумывала разные способы, чтобы привлечь его внимание. Когда они ехали рядом, спускаясь к долине, она начала рассказывать ему о маленьком горном королевстве, которым правила, увлеченно говорила о своем любимом отце, умершем короле, снова повторила историю о том, как совершала турне по Америке, а потом неожиданно заболела и не смогла исполнять свои королевские обязанности.

Но в ответ на все ее откровения он только равнодушно кивал головой. А на все вопросы о его семье, жизни в Техасе, планах на будущее она получала односложные ответы, и в результате так ничего и не узнала о нем. Ей пришлось смириться с мыслью, что у него нет желания разговаривать с ней и она вообще его не интересует.

К полудню горы остались позади, и сейчас они подъезжали к восточной границе широкой долины Туларосы. Пейзаж изменился, и теперь вместо тенистых горных склонов впереди их ждала безводная пустыня. Лишь иногда кое-где им встречались высокие кактусы, да изредка виднелись вдали кусты сушеницы. Но Вирджилу даже в пустыне удалось отыскать небольшой ручеек, чтобы устроить привал и напоить лошадей.

А принцессе Марлене было не до отдыха. Ее не заботило, что этот небольшой ручей с холодной прозрачной водой может оказаться последним, который встретился им на пути. Она все еще не оставляла попыток привлечь к себе внимание рейнджера.

Но все ее усилия оказались напрасными, и тогда Марлена отважилась на крайние меры: она решила разозлить его, чтобы он вышел из себя и хоть как-то отреагировал на ее присутствие.

Она оскорбляла его, обвиняла в том, что он втайне желает ее, она грозила ему, ругала и делала все, чтобы он потерял терпение. Но рейнджер сидел с невозмутимым видом, прислонившись спиной к дереву, и спокойно курил сигару, пока она неутомимо расхаживала перед ним.

Наконец он легко поднялся на ноги, отбросил сигару, раздавил ее каблуком и посоветовал ей успокоиться. Но принцесса вовсе не собиралась успокаиваться.

— Знаешь, капитан, ты просто жалкий трус! Ты жесток со мной, слабой женщиной, но до смерти боишься каких-то несчастных индейцев! — в ярости воскликнула она.

— Да, ты права, — спокойно согласился он. Она подбоченилась:

— А вот я ничуть не боюсь этих диких апачей! Вирджил пожал плечами.

— Может, тебе и нет нужды их бояться. Говорят, что апачи сами до смерти боятся сумасшедших и стараются держаться от них подальше.

Терпение принцессы лопнуло. Разъяренная, она с негодующим криком набросилась на него. Вирджил в то же мгновение схватил ее за плечи, а свободной рукой крепко зажал ей рот. Принцесса вырывалась, извивалась, лягалась, но Вирджил молча удерживал ее, пока она наконец не сдалась и не перестала сопротивляться. Рейнджер слегка ослабил тиски, но не отнял руку от ее рта. Они продолжали стоять так, сверля друг друга взглядами. И лишь когда в ее изумрудных глазах погасла ярость и слезы потекли по щекам, он отнял руку от ее рта. Сломленная и несчастная, она опустила голову на его грудь и расплакалась. Раньше она никогда не плакала. У нее просто не было повода для этого. Но, познакомившись с этим несносным рейнджером, принцесса то и дело заливалась слезами.

Теперь Марлена больше не приставала к нему с разговорами. Она была напугана незнакомыми ей доселе чувствами и не могла понять, чем они вызваны. Она всей душой ненавидела этого человека и не могла простить ему, что он обозвал ее сумасшедшей.

Но другая какая-то глупая, женская часть ее существа все еще надеялась, что этот суровый рейнджер заметит ее, обратит на нее внимание, испытает к ней физическое влечение. Ей хотелось, чтобы рейнджер воспылал к ней страстью, а она холодно отвергла бы его!

Если только она сможет это сделать.

Принцесса украдкой посмотрела на Вирджила, и вдруг ее пронзила мысль, что этот высокий, невозмутимый, самоуверенный и надменный техасский рейнджер мог бы оказаться прекрасным правителем! Он мог бы управлять королевством и подданными с той же легкостью и беспечностью, с какой покорял эти дикие, забытые Богом места, по которым они сейчас ехали. И можно себе представить, каких отпрысков он произведет на свет, если… Если она станет его женой.

Принцесса покраснела от этих крамольных мыслей и неожиданно почувствовала страх. Она боялась огромного, черноволосого, дьявольски красивого техасца с голубыми глазами. Ее пугала его суровая мужественность, его удивительная способность легко подчинять себе. Она боялась его так, как никогда не боялась ни одного мужчины.

Он совершенно заворожил ее. В нем было что-то волнующее и загадочное, и как она ни старалась, так и не могла забыть своих ощущений в ту первую ночь, когда он прижимал ее к себе и целовал, пока она не остановила его. Принцесса знала, что, если этой ночью он снова будет ее целовать, она уже не сможет оттолкнуть его.

И теперь принцесса поняла, что она должна сбежать от него сегодня же. Больше медлить нельзя.

Глава 22

Посреди выжженной солнцем пустыни, граничащей с долиной Туларосы, вождь апачей гордо восседал на нетерпеливо перебирающем копытами красавце коне. Позади него верхом на лошадях неподвижно застыли воины.

Никто из них не осмеливался заговорить или выехать вперед. Их молодой вождь уже несколько недель пребывал в дурном расположении духа. Каждый новый день, который не приносил с собой ни капли дождя, делал его еще более злым и угрюмым.

Вождь гордился своей способностью вызывать дождь. Он утверждал, что стоит ему поднять руки к небу и произнести заклинание, как небо затянут тучи и на землю прольется живительная влага.