Лавирль Спенсер - Осень сердца Страница 33

— Он много работал, когда я уехал. Он остался на востоке — там он при деле, там его семья, а я приехал сюда, где у меня никого нет. Но он знает лодки.

— И он так же беспокоится о линиях совершенства яхты, как и вы?

Йенс покачал головой, как бы говоря, что, мол, девушка, я не могу поддерживать разговор в таком ключе.

— А он похож на вас?

— Говорят, да.

— Тогда он недурен, правда?

Йенс покраснел.

— Мисс Барнетт, я не думаю, что это приемлемо для…

— Ой, послушайте его! Мисс Барнетт, да еще таким тоном! Я тоже умею читать мораль.

Он спрыгнул с бочки, повернул к себе стол, взял ее на руки и опустил на пол.

— Ап! — приказал Йенс. — И — домой! Я должен проектировать яхту!

Она направилась к двери. Потом задержалась:

— Ну, можно мне помогать вам?

— Нет.

— А почему нет? Я же все равно буду сюда приходить.

— Потому что я сказал «нет». А теперь идите, бегите к своему мистеру Дювалю, которому вы принадлежите, и больше сюда не возвращайтесь.

Она повернулась, покачала головой и уверенно сказала:

— Вы неправильно все понимаете.

Когда девушка покинула его, Йенс сделал глубокий вдох, энергично потер затылок так, что волосы у него стали дыбом.

— Черт подери, — выругался он.

Он говорил в пустоту прозрачного воздуха. Она ушла, оставив его в растрепанных чувствах в развалюхе-сарае.

В субботу вечером за час до начала концерта весь дом Барнеттов был в сборе. Вся семья собиралась на концерт, даже тетушки.

В своей комнате Генриетта накручивала Агнес:

— Пожалуйста, без глупостей, ты не можешь идти без перчаток. Это просто непозволительно.

В комнате Серона Эрнеста сделала ему посередине ровный пробор и, зачесав волосы назад, смазала их бриллиантином, а Серон в это время извивался, как мог, чтобы посмотреть в подзорную трубу, что творилось у него за спиной.

Дафни в своей комнате шпыняла Дженни:

— По-моему, ты опять будешь таращить глаза на Тейлора Дюваля и выглядеть круглой дурой весь вечер.

Уже одетый в вечерний костюм, Гидеон зашел к Лавинии в комнату, а та была полуодета. Она прикрылась платьем и недовольно крикнула:

— Гидеон, неужели ты не можешь стучать, когда заходишь в комнату!

Лорна у себя пыталась застегнуть платье на спине. Пока Эрнеста была занята с Сероном, она прошла в комнату к тетушкам.

— Тетушка Агнес, застегни мне, пожалуйста, пуговицы.

— О, конечно, дорогая. Какое чудесное платье! Ты похожа на лютик. А молодой Дюваль тоже там будет?

— Конечно.

Пересекая комнату, Генриетта приложила палец к губам и вставила:

— Тогда проверь, чтобы твоя шляпная булавка была самой острой, Лорна.

Они пересекли озеро на пароходе «Манитоба», причалившем возле отеля «Уильяме хаус», и прибыли в павильон «Рамалей» за полчаса до начала. Павильон находился в самом удобном месте на озере и был выдержан в романтическом стиле. По углам расположились башенки, увенчанные острыми шпилями, нарушавшими общую спокойную линию крыши. По бокам здания ступени поднимались к дверям, украшенным высоким фронтоном. Второй этаж был полностью отведен под бальный зал, а на третьем, с огромными окнами высотой двадцать футов и арками в стиле ренессанс, с перламутровыми от дождя и солнца стеклами, размещался концертный зал на две тысячи мест. Каждое кресло было отделано красным бархатом.

Барнетты вошли в свою ложу и заняли кресла, все, кроме самого главы семейства, который направился за кулисы лично поприветствовать маэстро.

Тетушки пересмеивались, что-то шепча друг другу и указывая на знакомые лица. Дафни и Дженни хихикали, когда молодые люди кивали им головами в знак приветствия. Глядя в подзорную трубу, Серон воскликнул:

— Ого, мне видны волосы в носу у той толстой дамы!

— Серон, положи трубу! — повысила голос мать.

— Ладно, но я все равно вижу! А вот еще один носище! Мама, да ты только посмотри, ведь у нее ноздри, как у лошади!

Лавиния легонько шлепнула его веером по затылку.

— Ой!

— Когда заиграет оркестр, тогда ты можешь смотреть в свою трубу, но не раньше.

Он откинулся в кресле и процедил:

— Черт побери.

— Попридержи язык, молодой человек.

Тейлор Дюваль вошел в ложу и поприветствовал всех, поцеловал дамам руки и разок глянул в подзорную трубу Серона. Мальчик тихо сказал ему, стараясь, чтобы не услышала мама:

— Там внизу сидит толстая леди в голубом платье, так у нее из носа торчат волосы. Взглянув на нее, Тейлор шепнул ему:

— По-моему, и из ушей тоже.

А заглянув в карие глаза Лорны, он улыбнулся ей особо:

— Увидимся в перерыве.

Концерт был удивительным. Оригинальная музыка Сосы вызвала у Лорны такие сильные чувства, что у нее внутри все трепетало. Зал громко аплодировал.

Во время перерыва Тейлор сказал Лорне:

— А я скучал по тебе.

— Правда?

— Конечно. И хотел проводить тебя сегодня домой.

— Тейлор, тсс. Кто-нибудь может услышать.

— Кто здесь услышит? Все только и заняты болтовней.

Он взял ее под руку и увлек за собой подальше.

— А ты скучала без меня?

Она пожала плечами.

— Леди не должны отвечать на такие вопросы, — нашлась Лорна.

Он засмеялся и поцеловал кончики ее пальцев. На приеме в Роуз-Пойнт присутствовало пятьдесят человек — избранное общество здешних мест. Столовая была украшена красными, белыми и голубыми цветами. Торт был сделан в виде турецкого барабана, на котором изобразили американского орла, зажавшего в когтях золотые стрелы на фоне северного сияния. Чай подали с лепестками роз, а палочки для сандвичей были изумительно тонкой работы. Толпа шумела больше, чем обычно, настроения подогревались присутствием маэстро, человека мягкого и деликатного, но страстного патриота, который проповедовал американский джаз и был известен далеко за пределами Америки, а теперь начинал свое турне по всему миру. С эспаньолкой, в пенсне и белом кителе, на груди которого красовались три медали, Coca взял под руку тетушку Агнес, а Лорна в это время наблюдала за ними.

— Смотри за теткой Генриеттой, — сказала Лорна Тейлору. — Как только Coca отвернется, она что-нибудь ляпнет бедной Агнес.

Точно следуя этим словам, губы Генриетты вытянулись в узкую полоску, когда она что-то шепнула сестре. Бедняжка Агнес тут же сникла.

— Что заставляет людей поступать таким образом?

— Ну, Лорна, ведь твоя тетка Агнес слегка чокнутая. Генриетта просто держит ее в норме.

— Она не чокнутая!

— А ее бредни про капитана Дирсли? Ты что, думаешь, это не от того, что тетушка с приветом?

— Да ведь она любила его. По-моему, она просто красиво вспоминает о нем, а тетка Генриетта очень жестокая. Я уже говорила маме, что она ненавидит мужчин. Один из них бросил ее, когда она была молодой, поэтому она никогда не говорит ничего хорошего ни об одном из представителей сильного пола.