Дороти Иден - Говори мне о любви Страница 33

– Вы всегда думаете о «Боннингтоне», мисс Беатрис, – сказала, смягчившись, мисс Браун.

– И о моем муже, – ответила мама.

– Убили двух зайцев, – продолжала мисс Браун. – Вы мастер на такие вещи, не правда ли, мисс Беатрис?

Новое платье было из белого кружева на чехле из тафты цвета розовой гвоздики, с большим декольте и разбросанными розами, спадающими вниз по всей юбке.

«Это восхитительно, – подумала Флоренс, – в нем мама действительно прелестна и не такая старая, как всегда». Она стала казаться старой рядом с мисс Медуэй, но у мисс Медуэй только скромное темно-синее платье, сшитое для приема, потому что она еще наполовину носила траур по своему отцу. Так что мама будет персоной, на которую станут смотреть люди.

Но мисс Медуэй тоже наденет свое платье для приема, только она будет больше занята детьми, которым разрешат спуститься вниз на короткое время, преимущественно для того, чтобы показать их перед тем, как отправить наверх в постели.

Наконец наступил этот великолепный день, когда папа вернулся. Мама разрумянилась, глаза ее сияли, она села в экипаж, Диксон стегнул лошадей, и они отправились на вокзал Виктория.

Детям никогда не разрешали принимать участие в волнующей встрече папы на железнодорожной станции. Однажды, когда Флоренс умоляла маму взять ее с собой, она получила спокойный и твердый ответ:

– Нет, дорогая, мама любит побыть с папой наедине хотя бы час. Потом вы сядете около папы перед камином, как всегда.

– Я хочу посмотреть на поезд, – хныкал Эдвин, и Флоренс со злорадством шлепнула его.

– Если ты не будешь хорошим мальчиком, папа не привезет тебе подарок.

Эдвин пустился в рев, чтобы как-то компенсировать желание самому шлепнуть Флоренс.

Флоренс не могла заплакать, потому что сейчас здесь была мисс Медуэй, а Флоренс очень хотела быть милой и чтобы ее любили. У мамы был папа, а у нее только противная Нэнни Блэр и Лиззи. Но теперь у нее есть мисс Медуэй и больше у нее не появится желание быть непослушной.

Флоренс и Эдвина одели по-воскресному, и они чувствовали себя неудобно, такие причесанные и аккуратные, и мисс Медуэй в чистом коричневом платье, которое она носила днем, с зачесанными назад волосами и черным бархатным бантом тоже выглядела не как обычно, а празднично. Когда мама в сопровождении папы вошла в детскую, она сказала счастливым голосом:

– Вот он здесь, дети. Здесь папа.

Флоренс заметила, что папа посмотрел на бант в волосах мисс Медуэй. Конечно, с этим украшением она выглядела строже, не такой, как привыкли ее видеть дети. Флоренс не осуждала ее. Она была не тем ребенком, который рассчитывает на внимание, и была рада, что папа, очевидно, понравился мисс Медуэй. Это обнадеживало. Мисс Медуэй не уйдет от них, и, возможно, папа тоже не уедет. Ее только встревожило, что Эдвин бросился к папе и невежливо спросил его о подарке.

Нэнни Блэр отправила бы его немедленно в детскую спальню, но мисс Медуэй не сделала этого. Эдвина увещевала мама.

– Эдвин! Какие у тебя манеры? Уильям, не брани его. Он так взволнован твоим приездом домой.

– Посмотри, нет ли подарка в моем кармане? Юный ты плут, – сказал папа, подбрасывая Эдвина вверх. – Скажу тебе, что ты красивый маленький дьявол. Это Флоренс? Как она выросла!

Правда, он всегда это говорил, кроме плохого слова «дьявол». Нэнни Блэр была бы возмущена. У мисс Медуэй только дернулись губы, как если бы она хотела улыбнуться, а мама сказала:

– Уильям, это мисс Медуэй. Ты помнишь, я писала тебе о ней.

– А! Совершенство. Я вижу, что ты была права, Беа, а я нет.

Это надо иметь в виду.

Папа и мисс Медуэй пожали друг другу руки, и папа сказал, что он надеется, мисс Медуэй будет счастлива здесь. Она ответила – спасибо, я счастлива, очень.

– Это приобретение. Почему бы нам всем вместе не посидеть здесь, у роскошного огня? Мы можем попросить принести сюда чай, можно, Беа?

Флоренс от счастья захлопала в ладоши. Мама выглядела не очень довольной, вероятно, потому, что она велела подать чай в гостиную, где хотела остаться с папой наедине, поговорить обо всем, что касается их отношений.

Флоренс почувствовала, как папа осторожно дотронулся до нее. Он в самом деле был такой прекрасный, его карие глаза сияли, волосы блестели, и ей нравилась его маленькая изящная бородка. Было ясно, что мисс Медуэй тоже думала, что папа красивый, она бросила на него искоса короткий взгляд. И мама увидела этот восхищенный взгляд на лице мисс Медуэй, хотя он предназначался только папе.

«Вот мы все здесь, целиком, – решила Флоренс с мудростью шестилетнего ребенка, – значит, папа счастлив, что вернулся. Может, он больше никогда не уедет?»

Когда через час папа с мамой ушли из детской, Флоренс повернулась к мисс Медуэй и спросила:

– Как вы думаете, наш папа красивый мужчина?

– Да, – сказала мисс Медуэй рассеянно. – Он красивый. Ты говорила мне правду.

Глава 10

Подрастающая, серьезная не по возрасту Флоренс уже открыла для себя, что реальность редко согласовывается с ожиданиями. Долговременная надежда никогда не оставляла ее, она ждала чудесного. Однако надежда на папу, вернувшегося домой, померкла. Надежда не оправдалась. Флоренс поняла, что его приход в детскую был скорее ради мисс Медуэй, чем ради Эдвина и нее самой.

Она так надеялась, что папа подумает не только о том, как она выросла, и они посидят не просто в его окружении, такое случалось и в прошлом. Но, конечно, она была большая девочка в свои шесть лет, и Лиззи часто говорила: «такая взрослая, а сидишь на руках джентльмена» – и еще: «такая взрослая, а проливаешь дурацкие слезы».

Огорчением для Флоренс было, когда Лиззи сказала, что верит ей наполовину. Склоненное лицо Флоренс было как белая бумага, а ее желудок сжимался и становился маленьким, тугим и не принимал пищу. К счастью, это произошло во время того, как папа интересовался мисс Медуэй, откуда она пришла, какая у нее была семья, нравится ли ей в Овертон Хаузе, а потом посмотрел на свое потомство. Никто не обратил внимания, что Флоренс не стала пить чай, и она надеялась, никто не заметил, как она села в самый конец стола, пока мама наливала папе чай в чашку, а мисс Медуэй отвечала на вопросы мягким, приятным голосом.

Это маленькое чаепитие проходило безо всяких неприятностей, но большой прием, который устраивал папа вечером, не пройдет так спокойно, это Флоренс представляла себе наперед. И еще она представляла, что бабушка сует ей леденец, который часто приносила.

Музыкальная комната выглядела прелестно, везде бокалы с легким летним вином, и все свечи ярко сияют в прозрачных хрустальных люстрах. Мама сказала, здесь не должно быть газового освещения по этому случаю, и Энни, и Мейбл были заняты впервые тем, что держали длинные блестящие щипцы, чтобы снимать нагар со свечей. Стулья, разбросанные купами, стояли так, чтобы середина комнаты была свободной для танцев.