Мэри Рич - Отважный спаситель Страница 33

У Саманты закружилась голова, ей стало трудно дышать.

Губы Ника соскользнули к шее и стали легонько ее покусывать, его рука завозилась с завязками на ночной рубашке. Он опустил рубашку с ее плеч. Колючие щеки щекотали кожу девушки.

— Как сладко, — прошептал он. Его ласки рождали в ней трепет. Саманта вздохнула, и он поднял голову, вновь ища ее губы. Мягко, но настойчиво их раздвинув, он погрузил язык в ее рот, дразня и побуждая ее сделать то же самое. Она робко вошла языком в его влажную пещерку и принялась ее изучать. Его язык коснулся ее языка, приглашая следовать дальше.

Большими пальцами он медленно очерчивал круги вокруг ее сосков. Затем заключил груди в ладони. Эти прикосновения и ласки породили в ней жар и пламя. Ник опустился ниже, задрал прозрачную рубашку и снял ее через голову.

— Ах, котенок, ты такая теплая, такая атласная, — пробормотал он, лаская тело Саманты взглядом серебристо-серых глаз. Наклонившись, он стал целовать ей бедра, гладить обнаженное вздрагивающее тело мозолистыми руками. Языком он ласкал и дразнил трепещущие упругие соски.

Тело Саманты содрогалось то ли от страха, то ли от страсти, которую пробуждали в ней его ласки. Робко, застенчиво она стала трогать тугие мышцы на его спине, стремясь получше узнать мужчину, которого называла своим мужем.

Закрыв глаза, чувствуя, как гулко колотится сердце, она прижималась к его губам, ощущая блуждающие по ее телу ладони. Она хотела, чтобы он научил ее чему-то большему. Нарастающее тепло между бедер перешло в пульсирующую, ноющую боль. Саманта прижалась к Нику еще плотнее, догадываясь, что только он может положить конец этому сладостно-мучительному томлению.

— Моя любовь, — прошептала она.

Тело Ника напряглось, и он дернулся, словно его прижгли каленым железом. Он уставился на нее, его лицо исказилось болью. Глаза из серебристо-серых превратились в темные.

— Ложись спать! — резко бросил он и встал с постели.

— Ник! Что случилось? — крикнула она вслед удаляющейся фигуре. Ответа не последовало. Ник вышел, громко захлопнув за собой дверь.

Ника трясло от ревности и неудовлетворенного желания, когда он влетел в свою комнату и закрыл за собой дверь. Он сел на кровать и обхватил руками голову. Можно сойти с ума от таких слов. «Как же, моя любовь! Да уж назвала бы меня сразу Билли — и дело с концом», — размышлял Ник.

Он закрыл глаза, пытаясь вытравить из памяти вид ее белоснежного тела, мерцающего под прозрачной ночной рубашкой. Сжал ладонями грубое одеяло, чтобы рука забыла, как нежна и атласна ее кожа.

Однако все было напрасно. Его кожа сохранила аромат роз, этим запахом был наполнен окружающий воздух. Его тело сохранило память о ее медовых поцелуях. Его руки до сих пор ощущали упругость нежных грудей. Его чресла ныли от неудовлетворенного желания.

Подняв голову, Ник вперил взор во тьму ночи, чувствуя, как его затопляет гнев, как нарастает желание сорвать с Саманты обольстительные одежды и завладеть каждым уголком ее тела, погрузиться в нее, излить в нее свое семя и вытравить память о Билли из ее головы и тела.

Он обмяк, им овладело ощущение безнадежности. Он не сможет это сделать, как бы сильно ни желал. Это не ее вина. Она не может вспомнить. А вот он помнил. Ее крики ночью, обращенные к Билли. Билли, ее любовь… И как бы он ни пытался забыть об этом, ее отчаянные крики во время ночных кошмаров снова напоминали об этом.

Ник провел дрожащей ладонью по волосам. Ему нужно выпить. И еще ему нужна женщина. Страстная женщина. Такая, которая поможет ему забыть маленькую зеленоглазую ведьму. Ник быстро оделся, сунул ноги в ботинки и тихонько выскользнул из дома. Быстро оседлал Скаута, вскочил на него и двинулся, невзирая на холодную темную ночь, в Каньон-Спрингс, а точнее — в салун «Красная собака».

Когда Ник приближался к городку, на небе появились первые проблески зари. Мягкий равномерный стук копыт отдавался эхом на пустынной главной улице. Подъехав к борделю, Ник спешился и привязал своего мерина к столбу. Поднявшись по крутым ступеням, он постучал в знакомое окно и стал нетерпеливо ждать, пока зажгли лампу и подняли штору.

За окном появилась грудастая молодая блондинка. Узнав Ника, она опустила защелку и раскрыла окно.

— Это ты, Ник? Заходи погреться, небось замерз.

Влезая в окно, Ник ухмыльнулся. Салли еще никогда его не подводила.

Спустя некоторое время Ник выскользнул из-под одеяла и нашарил рукой одежду. Он оделся в темноте, чтобы не встречаться взглядом с лежавшей на кровати женщиной.

— Ники, не принимай это близко к сердцу. Так иной раз случается со всеми мужчинами.

— Только не со мной, — сказал он, застегивая штаны.

— Ты слишком устал и замерз, голубчик. Может, тебе лучше немного поспать? Еще совсем рано, — сказала Салли, подавляя зевок.

— Нет. Но ты можешь продолжить свой сон.

К тому моменту, когда Ник натянул ботинки, Салли уже крепко спала. Он достал из кармана деньги и положил ей на столик. Низко натянув шляпу на лоб, Ник вышел из комнаты, чувствуя себя неумехой и слабаком.

Погруженный в переживания Ник вряд ли был способен обращать внимание на солнечный восход или на то, что ему встречалось на пути к ранчо. Он размышлял о событиях ночи и о Саманте. «И что это она такое со мной сотворила?» — думал он. Он испытывал злость и смятение, когда вспоминал об аппетитной, полногрудой Салли. Раньше она всегда его удовлетворяла. Однако сегодня всякий раз, когда дело доходило до решающего момента, перед ним возникал образ зеленоглазой ведьмы с рыжими волосами. Впервые в жизни он оказался несостоятельным как мужчина. Он чувствовал себя кастратом. «Это что-то неестественное», — подумал он.

Въехав во двор ранчо, он расседлал мерина и пустил его пастись. Забросив седло на изгородь загона, посмотрел на ее окно. И тут же ощутил привычное тепло в паху, почувствовал, что брюки стали слишком тесными.

— Черт побери! Почему сейчас, а не тогда? — подосадовал он, направляясь к конюшне.

Оседлав другую лошадь, он направился к пастбищу, зная, что ковбоям всегда требуется помощь, когда они занимаются клеймением скота.

Ник вернулся поздно, усталый и грязный, однако дождался, когда погаснут огни, и лишь тогда вошел в дом. Наскоро искупавшись в горячей ключевой воде, он завернулся в полотенце и проскользнул наверх в свою комнату. Подняв покрывало, наморщил нос, потому что до него долетел знакомый запах роз. Нагнувшись, он, не веря, понюхал свежепостеленные простыни.

— Черт побери! — ругнулся Ник. Стукнув кулаком подушку, он растянулся поверх одеяла. Наступала заря, когда он наконец заснул сном без сновидений.