Джил Грегори - Маргаритки на ветру Страница 33

Но внимание Ребекки сразу привлекло пианино. Изящный небольшой инструмент с блестящими клавишами и матовой отделкой из розового дерева, стоявший в углу у камина.

– Какая прелесть! – воскликнула Ребекка, гладя полированное дерево. Стульчик, покрытый круглым вышитым ковриком, тоже был из розового дерева. Ребекка тронула пальцем клавишу.

– Вы сыграете нам, мисс Ролингс? – услышала она голос Билли и, подняв глаза, увидела его у лестницы: влажные волосы зачесаны назад, чисто вымытое лицо светится радушием. Мальчик смотрел на нее без всякой ненависти, и Ребекка почувствовала огромное облегчение. В отличие от своего отца Билли не таил на нее обиды, был рад видеть ее, рад возможности снова провести время в ее компании. Ребекка вдруг настолько хорошо почувствовала себя здесь, что даже удивилась.

– Не сейчас, – возразила она. – Скоро ужин. Я уверена, твоей бабушке потребуется моя помощь.

– Конечно, потребуется. Но сначала поиграйте немного, – попросила Кетлин. – Это пианино в нашей семье с незапамятных времен, оно принадлежало моей матери. Джулия, моя сестра, выучилась играть, а у меня не хватило терпения. Зато я неплохо вышиваю. Джулия умерла от холеры, и после смерти матери пианино перешло ко мне. Мэри Адамс знает две-три мелодии, да Билли иногда ударит по клавишам – вот и вся музыка. Если вы знаете хорошие песни, сыграйте, пожалуйста. Мы очень любим слушать музыку, не правда ли, Вольф? Тот издал полумычание-полухрип.

– Пап, мы ведь любим слушать музыку? – поддержал бабушку внук и потянул Ребекку за рукав к пианино. – Сыграйте, пожалуйста, что-нибудь веселое, – умолял он, и глаза его возбужденно блестели. – А я буду выстукивать ритм.

Она испытывала неловкость оттого, что Вольф неизвестно почему смотрит на нее с таким выражением, будто съел целый лимон. Но делать нечего, придется уступить просьбам Кетлин и Билли. Она села за инструмент, но тонкие пальцы застыли над клавишами. Что же сыграть?

Что-нибудь веселое.

– «Индюк в соломе»? – неуверенно предложила Ребекка, закусив губу, и Билли радостно закивал:

– Да-да! И «Дом в степи»!

Ребекка начала играть и сразу позабыла обо всем на свете. Шопен или народные песни одинаково трогали ее душу. Она посмотрела на восторженное лицо Билли, который громко подпевал ей. Когда обе песни кончились, он и Кетлин захлопали.

– Это было чудесно. Вы просто совершенство! – воскликнула Кетлин, и улыбка осветила ее морщинистое лицо. – Не могли бы вы в дополнение к школьным занятиям учить наших детей музыке? Конечно, тех, кто захочет.

– Но у меня, к сожалению, нет пианино. – Ребекка встала и отошла от инструмента, ее щеки слегка порозовели от возбуждения.

– Можно давать уроки здесь, правда, Вольф? Это старое пианино еще послужит. И если Билли не против, то у вас уже есть первый ученик.

– С радостью. – Склонив голову набок, точно любопытная птичка, мальчик посмотрел на Ребекку: – Вы будете меня учить, мисс Ролингс?

Та колебалась, не зная, плакать ей или смеяться. Она искала в Монтане покоя, тишины… уединения, а тут на нее свалились школа, вечера с друзьями, уроки музыки.

Это, конечно, приятно, у нее раньше никогда не было друзей, кроме Бэра, но… Жизнь преподносила сюрпризы, не желая считаться с планами Ребекки.

– Ладно, если хочешь, я буду тебя учить, – сказала она, идя за Кетлин на кухню.

Тут Ребекка увидела лицо Вольфа, и по спине у нее пробежал холодок. Она сразу остановилась, прибавив: – Если твой папа не возражает.

– Не возражаю. – Но холодные серые глаза напоминали цветом штормовой океан, из них вылетали гневные молнии. Он неожиданно повернулся и зашагал к двери. – Извини, мама, думаю, вам лучше начать ужин без меня.

И ушел, закрыв за собой дверь с негромким, но решительным стуком.

Сердце у Ребекки словно провалилось в пустоту. Он ушел… из-за нее. Ему невыносимо быть с ней в одной комнате, хотя она гость его матери.

Обида пронзила душу, грудь сдавило от распиравшего изнутри гнева. И боли. Такой боли, словно ее сердце резали на куски.

Кетлин хлопнула себя руками по округлым бедрам.

– Всыпать бы парню хорошенько! – заявила она.

– Что это с папой? – спросил сбитый с толку Билли. Он переходил от окна к окну, пытаясь разглядеть в темноте отца. – Папа никогда не ездит в город так поздно.

– Цыц! – прикрикнула на него Кетлин. – Иди наверх и причешись. Я тебя позову, когда ужин будет готов.

– Я уже причесывался, бабушка.

– Причешись еще раз.

Ребекка молча последовала за Кетлин. На кухне было так же чисто и уютно, как в гостиной, вдобавок изумительно пахло жареным мясом под соусом, тушеной фасолью с картошкой и печеньем.

– Ребекка, дорогая, накрывайте на стол, а мне нужно помешать фасоль. За делом вы забудете грубую выходку моего сына.

– Забуду? – Ребекка горько усмехнулась. – Не стоило мне приходить, Кетлин. Я ведь с самого начала знала, что все это зря. Ваш сын не хочет меня здесь видеть.

– Не надо так говорить. – Помешивая в кастрюле большой ложкой, старая женщина внимательно разглядывала темноволосую девушку в красно-белом платье, которая уныло расставляла тарелки. – Думаю, Вольф сам не понимает, чего хочет, вот ему и не сидится на месте.

– Откуда вы знаете? – Ребекка застыла, стиснув в руке последнюю голубую тарелку из китайского фарфора.

– Мать всегда знает. Не спрашивайте откуда, просто верьте мне. Вольфа что-то терзает, и он никак не может справиться с собой. Я давно не видела его таким. Но знайте, что несколько дней назад он стоял за вас горой на собрании. Даже хотел отказаться от своей работы, чтобы уговорить людей дать вам шанс.

– Он сделал это ради меня?

– Ну конечно.

Ребекка не могла поверить. Но ведь кто-то повлиял на жителей Паудер-Крика, у которых были причины ненавидеть ее. Если бы не этот человек, не видать бы ей места учительницы, а кроме того, ее бы просто выгнали из города враждебно настроенные жители.

Она закончила накрывать на стол, потом собралась с духом, чтобы задать вопрос, который несколько дней не давал ей покоя:

– А его жена… – Ребекка заставила себя произнести это как бы между прочим. – Как она умерла? Когда?

На секунду Кетлин оцепенела. Затем чересчур аккуратно вынула из кастрюли деревянную ложку, которой помешивала фасоль, подождала, пока стечет вода, стряхнула последние капли и положила ложку на стол.

– Кларисса попала в перестрелку, – медленно ответила она. На неподвижном темном лице нельзя было прочесть ни ее мыслей, ни чувств. Кетлин откашлялась. – Она умерла от огнестрельного ранения. Девять лет назад. Билли тогда исполнился год.

– Ужасно, – прошептала Ребекка, опустив глаза и уставившись на тарелки. У одной с краю был отбит треугольный кусочек.