Нэн Райан - Дарю тебе сердце Страница 33

– Ты слишком добр и доверчив. Если ты сам не вызовешь Блейкли на дуэль, его вызову я.

– Дядя, вы не сделаете ничего подобного! – От волнения Хантер даже вскочил со стула. – Отношения Кэтлин и Доусона Блейкли закончились до того, как она стала моей женой, поэтому я больше не желаю об этом слышать.

– Хорошо, сынок, как скажешь. – Ремберт Питт откинулся на подушки.

– Спасибо, дядя. – Хантер встал и, пожелав дяде спокойной ночи, вышел из комнаты.

Теплым летним вечером Кэтлин стояла на верхней палубе парохода «Роксанна», который уносил ее все дальше от Доусона. Кэтлин закрыла глаза и заново ощутила на губах вкус его губ, ощутила близость сильного мускулистого тела, почувствовала, как смуглые руки крепко обнимают ее. Она снова услышала, как глубокий, рокочущий голос произносит ее имя, увидела, как его темные глаза смотрят в ее глаза. Сама того не сознавая, Кэтлин улыбнулась. Она настолько погрузилась в воспоминания, что не слышала, как подошел отец.

– Кэтлин. Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе?

– Папа, ты же знаешь, что я всегда рада твоему обществу.

Луи Борегар погладил дочь по руке.

– Дорогая, когда я подошел, ты улыбалась. Хорошо провела время в Новом Орлеане?

– Да, папа, прекрасно.

– Рад это слышать. По-моему, путешествие пошло тебе на пользу. Сегодня ты выглядишь умиротворенной и стала еще красивее. Жаль только, что Хантер не смог поехать.

– Да, мне тоже жаль, что его не было с нами. Скотти… то есть мы оба по нему скучали. Хорошо, что завтра будем дома.

– Я тоже рад, дорогая. Пожалуй, мне пора вернуться в каюту. – Луи поцеловал дочь в щеку и вдруг спросил: – Ты ведь счастлива, правда?

– Конечно, папа. – Кэтлин улыбнулась и похлопала отца по руке. – У меня заботливый муж, замечательный сын и лучшие родители на свете.

– Я рад. – Лицо Луи просветлело, он еще раз поцеловал дочь. – Не задерживайся, тебе пора спать.

Кэтлин не хотелось уходить с палубы, но предыдущая ночь, проведенная почти без сна, сказывалась, и она, вздохнув, нехотя побрела к себе. Услышав, что Кэтлин вернулась, Ханна пришла помочь ей раздеться. Пожилая негритянка молча расстегнула крючки легкого платья и помогла Кэтлин надеть ночную рубашку. Кэтлин села перед небольшим туалетным столиком, Ханна распустила ее густые длинные волосы и принялась все так же молча их расчесывать.

Кэтлин вздохнула.

– Ханна, – тихо начала она, глядя на отражение няньки в зеркале, – как ты думаешь, Бог накажет меня за то, что прошлой ночью я была с Доусоном?

Пухлая рука Ханны замерла в воздухе.

– Не тревожьтесь понапрасну, голубка, Господь этого не сделает. Если вы и согрешили, он вас простит. Вам обязательно нужно было повидаться с мистером Доусоном, а ему – с вами, так что тут и толковать не о чем. Ложитесь спать, золотко, и не расстраивайтесь зря.

– Спасибо, Ханна.

– Спокойной ночи, золотко.

На исходе ночи, когда пассажиры крепко спали в своих каютах, а «Роксанна» приближалась к Батон-Ружу, случилась самая страшная беда, какая только может угрожать путешествующим на пароходе, – взорвался паровой котел. Мощный взрыв подбросил тела в воздух, многих разорвало на куски. В считанные минуты пароход был объят пламенем, люди в панике пытались спастись. Раньше всего загорелась носовая часть, положение усугубилось тем, что там хранился запас виски. Раздался взрыв, и на метавшихся по палубе обрушился огненный дождь. Отважный штурман пытался направить пароход к берегу, когда взорвались остальные котлы. Капитан погиб, не покинув капитанского мостика.

Борегарам, чья каюта находилась на носу, было суждено погибнуть одними из первых. Они умерли почти мгновенно, прижимаясь друг к другу. Впервые в жизни Луи оказался бессилен защитить свою любимую жену.

Первый взрыв оторвал от парохода и швырнул в воду секцию палубы с каютами, где в числе прочих находились Кэтлин, Скотт, Ханна и Дэниел. Проснувшись от грохота и сотрясения, ошеломленные пассажиры обнаружили, что находятся на своеобразном плоту. Крепко прижимая к себе сына, Кэтлин в ужасе смотрела, как в воду падают горящие обломки и куски человеческих тел. Постепенно она осознала ужасающую правду: ее родители остались в адском пекле. Крики несчастных прорезал душераздирающий вопль. Кэтлин даже не поняла, что это кричит она сама.

Хантер и его дядя завтракали, когда в столовую, возбужденно размахивая руками, влетел Уолт, преданный слуга Ремберта. В выпученных глазах старого негра застыл ужас.

– Доктор Хантер, случилось нечто страшное! Пароход «Роксанна» взорвался на подходе к Батон-Ружу.

Хантер и его дядя вскочили из-за стола.

– Уолт, ты не знаешь, есть сведения о погибших?

– Ох, доктор Хантер, боюсь, что погибла пропасть народу. Насчет мисс Кэтлин и мальчика ничего сказать не могу.

– Я должен идти, – бросил Хантер, решительно направляясь к двери. – Уолт, будь добр, отвези меня на пристань.

Доусон спал в своем номере, когда в дверь постучали.

– Минутку! – крикнул он, натягивая брюки.

За дверью нервно переминался коридорный.

– Прошу прощения за беспокойство, мистер Блейкли, но в вестибюле ждет какой-то чернокожий великан, он заявляет, что должен немедленно видеть вас. Говорит, дело срочное…

Не дослушав коридорного, Доусон побежал вниз по лестнице. В вестибюле ждал Сэм, от волнения его большие глаза стали еще больше.

– Капитан Доусон, сэр… «Роксанна» взорвалась к северу от Батон-Ружа.

– О Господи, нет! Они живы?

– Не знаю, капитан, говорят, что жертв много…

– Мы сейчас же едем в Батон-Руж. «Моя Дайана» готова к отплытию?

– Да, капитан, через полчаса мы можем отплыть.

Хантер стоял в одиночестве на носу зафрахтованного им речного суденышка, держащего курс на Батон-Руж. Вот уже четыре часа он стоял на одном месте и молился о том, чтобы его возлюбленная жена и сын не пострадали.

В это время Доусон нервно мерил шагами верхнюю палубу «Моей Дайаны». Он ходил так уже несколько часов, непрестанно курил и разговаривал сам с собой. Борясь с тошнотворным ощущением беспомощного страха, он громко произнес:

– Они не могут погибнуть, этого просто не может быть! Я слишком сильно их люблю!

Хантер прибыл в Батон-Руж раньше Доусона. Наведя справки в порту, он узнал, что уцелевших в катастрофе доставили в католическую церковь Святой Марии. С бешено бьющимся сердцем Хантер поспешил туда. Церковь была полна раненых и просто испуганных людей, еще не пришедших в себя после случившегося. Пробираясь через толпу, он внимательно вглядывался в каждое лицо, выискивая дорогие черты, и уже начал терять надежду, когда его вдруг окликнул детский голосок. Обернувшись, Хантер увидел тех, кого искал. От радости и облегчения у него выступили слезы на глазах. Быстро проложив себе путь через толпу, он прижал к себе мальчика и пробормотал: