Персия Вулли - Гвиневера. Дитя северной весны Страница 34

Был ли он болен или нет, но, без сомнения, по-прежнему являлся полновластным правителем Британии. Он был изможденным и худым, его лицо походило на лицо мертвеца, а костлявые руки словно принадлежали человеку вдвое старше него. Но черные глаза нетерпеливо горели, и он, не отрываясь, вглядывался в Артура, Кэя и Бедивера.

Мерлин сделал шаг вперед и, даже не произнеся приветствия, спросил верховного короля:

— Почему ты не дал мне знать о своей тяжкой болезни?

Утер оглядел его с головы до ног, прежде чем ответить.

— Ты не единственный лекарь в Британии. Но думаю, ты привез мне укрепляющее средство лучше любого зелья, придуманного лекарями, — и он жестом остановил чародея, явно желая сменить тему разговора. Огромное гранатовое кольцо с вырезанным на нем королевским драконом, казавшееся неуместным на дряблой руке, сверкнуло в лучах светильников.

Мерлин шагнул назад и, повернувшись, чопорно заговорил:

— Господин, я рад представить тебе сэра Эктора и его семью.

Сэр Эктор сделал шаг навстречу и опустился на колени перед королем, но Утер едва ли заметил его, потому что не сводил глаз с трех юношей.

— А это мои дети, — сказал сэр Эктор, — Кэй, мой родной сын, и Бедивер с Артуром, которых я воспитал, надеясь, что они понадобятся тебе.

Мальчики по очереди выходили вперед и опускались на колени перед верховным королем. Он кивком отпустил Кэя, но продолжал пристально рассматривать Артура и Бедивера. И когда Мерлин подозвал Бедивера, взгляд Утера стал таким напряженным, что мальчик с трудом сдерживал дрожь.

— И какова твоя родословная? — спросил король, когда Бедивер преклонил перед ним колени, не отводя взгляда от кольца с изображением дракона.

— Я сирота, господин, моих родителей убили, когда я был маленьким, — сказал Бедивер, собравшись с духом и поднимая глаза на короля. — Сэр Эктор усыновил меня, и я рос вместе с его сыном Кэем и приемным сыном Артуром.

Каким-то образом Утер догадался, что не этот юноша его сын. Возможно, они обменялись незаметными знаками с Мерлином, и еще до того, как король повернулся к Артуру, его отношение к Бедиверу изменилось, будто солнце зашло за тучу.

Мерлин подозвал другого приемыша, и наступила минута полной тишины, когда, поцеловав кольцо с драконом, Артур спокойно посмотрел в глаза Утера и заявил, что понятия не имеет, кто его родители.

— Ты озарил мне этот тусклый день и подарил надежду, которой я и не ждал, — сказал верховный король, со вздохом откидываясь на подушки. Его лицо порозовело и оживилось, и, когда один из служителей подошел к нему с кубком, Утер покачал головой и знаком отослал человека прочь.

— Сейчас мне нужны не лекарства, а только время. Немного времени. — Он оторвал взгляд от лица Артура и взглянул на остальных, словно не понимая, почему они еще здесь. — Оставьте нас с мальчиком, — приказал он и, посмотрев прямо на Мерлина, добавил: — Ты заслуживаешь всяческой похвалы за свою службу, и позже я поговорю с тобой. А сейчас хочу познакомиться с твоим подопечным.

Итак, они вышли из шатра короля и вернулись в свой лагерь. Сэр Эктор молчал, а когда Кэй раздраженно поинтересовался, почему только Артур удостоился королевской милости, отец цыкнул на него, посоветовав не совать нос в дела старших. Кэй заморгал и, сердито надувшись, стал жевать кусок сушеного мяса. Бедивера же больше интересовало, почему с такой торжественностью принимали их наставника, нежели особое внимание, уделенное королем Артуру. Он знал, что Артур расскажет ему обо всем, что происходило у короля, но не был уверен в том, объяснит ли им что-нибудь Мерлин.

— Я прождал Артура всю ночь, сон мой был некрепок, но, проснувшись, я обнаружил, что его кровать пуста. На самом деле я не имел возможности снова поговорить с ним до тех пор, пока не котилось сражение и не был объявлен наследник трона.

Бедивер замолчал, но события, о которых он рассказывал, стояли у нас обоих перед глазами.

— Рассказал ли тебе Артур, как проходила встреча с верховным королем? — спросила я, не в силах справиться со своим любопытством, и Бедивер кивнул.

Утер засыпал мальчика вопросами, касающимися его происхождения, о чем Артур мог сказать очень мало, потому что сам ничего не знал. Король выяснил, как он владеет мечом, к чему его готовили и чему учили, что он думает о будущем Британии и как относится к целям, стоящим перед королем. По мнению Артура, Утер был суровым военачальником, но не проявил дальновидности в определении будущего страны в более широком смысле. В основном его намерения сводились к тому, что нужно сражаться с саксами, а когда не будет военных походов, оставаться на юге.

Вечером они вместе поужинали, и Утер настоял, чтобы Артур провел ночь в королевском шатре, где ему и приготовили постель. Когда в жаровню положили углей и принесли лекарство, король отослал слуг и начал вспоминать свои молодые годы.

Он говорил о тех днях, когда он и его брат Амброзий вернулись из Бретани и свергли Вортигерна по прозвищу Волк.

И как Амброзий призвал к себе Мерлина, признав его своим сыном и дав место при дворе. Они вместе обдумывали, как сделать Британию сильной и независимой страной, не связанной со слабеющим Римом. Наставник часто рассказывал об этом Артуру, но мальчику и в голову не приходило, что он и Мерлин — один и тот же Человек.

— Мы никогда не ладили с Мерлином, несмотря на то, что он мой племянник. Надеюсь, — неожиданно сказал Утер, ты не такой педант, как он?

Артур ухмыльнулся и покачал головой. Утер, казалось, был удовлетворен и продолжал размышлять вслух.

— Я иногда думал, не нужно ли держать Мерлина рядом с собой, как когда-то Амброзий… если бы дела в его присутствии шли лучше. Но единственное дело, которое мы с ним предприняли, завершено… странно, — неловко закончил Утер и на долгое время уставился в огонь.

— Ходит слух, что ты отдал своего сына на попечение Мерлина, — напомнил ему Артур, и старый король кивнул.

— Это было частью недоброй сделки… по крайней мере, мне так всегда казалось, — настороженно ответил он и посмотрел на гостя. — Однако я собираюсь пересмотреть свое решение и больше не жалею об этом. Видишь ли, мой сын — это ты, а твой наставник — это Мерлин, и тебя привезли ко мне, когда я больше всего нуждаюсь в помощи и поддержке.

Вот так это было сказано, без особого нажима и без неоспоримых доказательств. Артур смотрел на старика, слишком потрясенный и удивленный, чтобы произнести хоть одно слово.

Оправившись от шока, он засыпал Утера вопросами, и отец с сыном проговорили до поздней ночи, причем больной король не обнаруживал никаких признаков усталости, а Артур был слишком ошеломлен и возбужден, чтобы закончить разговор, хотя бы ради того, чтобы поспать. Беседа длилась до тех пор, пока не появился гонец с вестью о приближении саксов, и только тогда оба поняли, что уже почти рассвело.