Сара Ларк - Остров надежды Страница 34

— Я предлагаю вам прекрасный дом и достаточно неплохо вышколенных слуг, — улыбнулся Элиас Фортнэм. — И мужа — очень предупредительного, к коему вы сможете, я надеюсь, почувствовать симпатию и уважение, которые я уже сейчас проявляю и чувствую по отношению к вам.

Он поклонился Норе.

Та сначала побледнела, потом покраснела. Она не знала, что ей следовало ответить на это, и, в конце концов, озвучила мысль, которая, как это ни глупо, пришла ей в голову в первую очередь.

— Я... Мне будет не хватать моей лошади.

И тут же осознала, что готова дать себе пощечину. Что подумает о ней Фортнэм? Он будет считать, что она ребячлива и поверхностна, он...

Элиас Фортнэм громко расхохотался. Но смех его был скорее радостным, чем издевательским.

— Вы можете взять лошадь с собой, Нора! — сказал он с удовольствием. — Хоть две, хоть три, посмотрим, сколько места мне удастся зафрахтовать. На островах царит хроническая нехватка лошадей. Их буквально вырывают из рук, а ваша очень хорошо выдрессирована и, кроме того, прекрасной породы.

Его замечание пришлось очень кстати, хотя Нора сомневалась, что Фортнэм действительно признавал за кобылой Авророй ее происхождение от Дарлея-Арабиана[4]. Ее будущий муж был довольно посредственным наездником, похоже, он вряд ли выдержал бы даже одну охоту на лису, и, конечно, было маловероятно, чтобы он разбирался в коневодстве. Он не был пэром и не рос в богатстве, как Нора. Она снова подумала о пиратстве... Но затем решительно отбросила от себя эти неприятные мысли. Этот мужчина только что попросил ее руки! А она думала о лошадях, пиратах и охоте на лис.

Нора улыбнулась про себя. Ей надо было думать о Саймоне. Однако данная ситуация была настолько нереальной, настолько... Совсем другой. Нора никак не могла представить, что будет держать в своих объятиях этого массивного мужчину намного старше себя так, как когда-то обнимала своего прекрасного молодого лорда.

Но это ей и не нужно было. Он будет держать ее в объятиях. Ей, собственно, ничего не нужно будет делать, только сказать «да». А затем он возьмет ее на остров, и она увидит там все, о чем мечтал Саймон. Она будет видеть это для него, его глазами. Нора была вполне согласна принять предложение этого... такого... другого мужчины, но при этом чувствовала, что никогда не была так близка к своему настоящему любимому с тех пор, как он покинул ее.

— Дайте мне два дня на размышления, мистер Фортнэм. И... пожалуйста, не приходите в наш дом с цветами.

Элиас Фортнэм пришел в ее дом с конфетами, и, естественно, Томас Рид принял его не в рабочем кабинете, как когда-то Саймона. Элиас официально высказал свои намерения в комнате для приемов. Нора снова показалась себе фарфоровой куклой, когда послушно заверила их, насколько она тронута и с каким удовольствием принимает это предложение. Ей снова пришлось соответственно одеться и украситься, что немало удивило ее служанку. Как и раньше, Нора позволяла украшать себя и делать прически в соответствии с модой только по праздникам. Сейчас у нее мелькнула мысль, а видел ли будущий муж свою невесту в естественном, ненапудренном виде? Тогда, на конной прогулке, ее волосы, конечно, растрепались, а узкое платье для верховой езды вряд ли украсило и без того почти мальчишескую фигуру. Таким образом, Фортнэм должен был, наверное, иметь представление о том, что его ожидало.

«Ты такая грациозная, как фея, а твои волосы — словно жидкий мед...»

Нора слышала нежный, завораживающий голос Саймона, в то время как в реальности говорила с отцом и Элиасом о подготовке к свадьбе. Фортнэм хотел вернуться на Ямайку не позже чем через месяц, что, естественно, требовало ускоренных приготовлений к торжеству.

— А ваш... твой... сын приедет на свадьбу? — спросила Нора, когда мужчины договорились, что об обручении будет объявлено в узком кругу за ужином, а свадьбу назначили через три недели, решив отметить знаменательное событие большим балом и банкетом. На самом деле Нору не интересовало знакомство с Дугласом Фортнэмом, но ей показалось, что уместно будет показать свое небезразличие. В конце концов, теперь это была ее семья... Она чувствовала себя маленькой девочкой, которая поселяет в свой кукольный домик отца, мать и детей.

Элиас пожал плечами.

— Скорее всего, нет, — сухо ответил он. — Разве что появится адрес, на который можно будет выслать ему почту, и он вдруг выскажет намерение прервать свое путешествие ради меня. И то и другое я считаю маловероятным. Тебе придется познакомиться с твоим приемным сыном позже.

Томас Рид про себя порадовался этому. Он уже успел кое-что разузнать. Дуг Фортнэм был на четыре года старше его дочери! И, конечно, было бы лучше, чтобы в лондонском обществе об этом не знали. И без этого будет много разговоров о разнице в возрасте между Норой и Элиасом.

Когда Фортнэм прощался, он из вежливости поцеловал Нору в щеку. Ей пришлось держать себя в руках, чтобы не отстраниться от него, потому что после смерти Саймона ни один мужчина так близко не подходил к ней. Но губы Элиаса были сухими и прикоснулись к ее коже как бы мимоходом. У Норы снова появилось странное чувство, что он целует всего лишь куклу. Это прикосновение не вызвало в ней никаких чувств — ни волнения, ни возбуждения, но зато и никакого страха.

Подготовку к свадьбе Нора равнодушно пропустила мимо себя. Казалось, что почти все вокруг нее переживали намного сильнее и проявляли больше энтузиазма, чем сама невеста.

Нора доставила радость своим знакомым и слугам тем, что разрешила им действовать на их собственное усмотрение. И не возражала против кроя платья, которое предложила ее модистка: решено было сшить подвенечный наряд, украшенный кружевами, лентами и воланами, с таким твердым воротником и кринолином, в котором Нора вряд ли смогла бы двигаться. Леди Маргарет Мак-Дугал, исполненная радостного волнения, с большим размахом организовала бал и банкет — у Норы было такое чувство, что для перечисления всех блюд понадобится не простое меню, а целый древнеримский свиток. Во время торжества должен был играть небольшой оркестр, и уже вовсю шли репетиции показательных танцев, для чего был приглашен модный в свете учитель.

При этом Нору не покидало странное чувство, что она все больше теряет саму себя, но, тем не менее, находится на правильном пути. И, как часто бывало, ей слышалось, что ее зовет Саймон, но теперь она наконец-то будто следовала его зову.

За два дня до свадьбы она еще раз пришла на могилу своего возлюбленного. Не говоря ни слова, она беспомощно стояла перед дорогой каменной плитой, которую заказал ее отец. И, как обычно, ничего не чувствовала. Здесь души Саймона не было. Если она хотела быть близко к его душе, то искать ее надо было в другом месте. Выходя с кладбища, Нора чувствовала скорее надежду, чем скорбь.