Шеннон Дрейк - Неповторимая Страница 34

У Шоны возникло тревожное ощущение, что Дэвиду каким-то образом становится известным каждое ее слово.

— Я вправе сказать так и сделать. Фергюс заставляет своих детей работать до изнеможения, а сам…

Она устало оборвала себя. Эндрю Даглас здесь, Дэвид жив. Она лишь считалась хозяйкой поместья, имеющей право принимать решения.

— Ты вправе так поступить, — подтвердил Дэвид. И к удивлению Шоны, его голос смягчился. — Дэнни — славный мальчуган, миловидный и сообразительный. Он выжил только потому, что послушался меня и сделал то, что я велел ему. Он мог утонуть, но набрал побольше воздуха и поплыл так, как я сказал.

— Я не могла добраться до него, — объяснила Шона. Дэвид вдруг вскочил, гневно подступив к ней ближе.

— Что, черт возьми, ты делала в шахте?

Шона подбоченилась и тем не менее была вынуждена отступить, когда Дэвид остановился вплотную к ней.

— Я… я должна была спуститься туда. Я знала, что там остался ребенок…

— Похоже, страдания детей слишком легко сбивают тебя с пути и заставляют принимать нелепые решения, Шона. Тебе следовало бы выйти замуж, обзавестись своими детьми и исцелиться от безумной страсти заботиться обо всех и каждом.

— Слава Богу, что тебе, видимо, не хватило времени, чтобы жениться и произвести потомство! Из тебя получился бы на редкость бессердечный отец!

— Мне хорошо известно, что я не в состоянии спасти мир.

— Опасность угрожала единственному ребенку, а не миру.

— Ребенок уцелел. Ты не должна была спускаться в шахту.

— Но я не могла иначе! Поскольку я здесь хозяйка…

— Ты здесь не хозяйка.

— Не Дагласам решать, кто я такая, — зло отозвалась Шона. — Я — леди Мак-Гиннис, я унаследовала титул своего отца, и мне уже до смерти надоело спорить о своих правах с несносными мужчинами!

— Мне все равно, будь ты даже королевой. Пока я жив, больше ноги твоей не будет в шахте.

— Но ведь ты предпочел оставаться мертвым.

— Тебе известно, насколько я жив и здоров, — напомнил Дэвид.

Шона почувствовала, что прижимается спиной к холодной каменной стене комнаты в башне; отступать дальше некуда, а Дэвид склонился над ней, повторяя предостережение. Шона с трудом глотнула, почувствовав, как он запустил пальцы в ее волосы, заставляя ее поднять лицо. Она задрожала и принялась мысленно уверять себя, что дрожь вызвал холод камня. Она попыталась бесстрастно и с достоинством выдержать его пронзительный ледяной взгляд.

— Пять лет тебя считали погибшим. Поскольку и теперь предпочел оставаться мертвецом, ты лишен власти.

— Неужели?

— Мертвецы не способны ни принимать решения, ни ставить условия.

— Ну что же, миледи, смею вас уверить: я — тот труп, который способен и на то, и на другое, особенно когда дело касается вас.

Шона стиснула зубы, но поборола желание высвободиться из его рук.

— Если дела в поместье настолько заботят тебя, почему ты так долго медлил, прежде чем воскреснуть из мертвых? — яростно выпалила она.

Шона тут же пожалела о собственных словах, ибо лицо Дэвида стало непроницаемым, челюсти сжались, а жилы на мошной шее натянулись от напряжения.

— Меня удерживают обстоятельства, над которыми я не властен, — ровным тоном сообщил он, стискивая пальцы в волосах Шоны. — Не стоит напоминать мне о том, где я провел последние пять лет.

От этого тона по спине Шоны распространился холод, напоминая: Дэвид вернулся, чтобы потребовать собственность, принадлежащую ему по праву. И чтобы отомстить.

Шона вгляделась в его глаза, вспоминая, как он назвал место, где очутился по ее милости.

— Ты был в преисподней, — прошептала она.

— Да, — хрипло подтвердил Дэвид.

— Но я не знаю, как ты там очутился… в каком бы аду ты ни был! — с жаром воскликнула она. — Дэвид, ты не слушаешь, но ты должен понять: той ночью в конюшне был кто-то другой, а не один из моих родных. Видел бы ты их сегодня, Дэвид, всех до единого, когда…

— Я видел их.

— Ты не мог видеть все, что…

— Я видел гораздо больше, чем ты предполагаешь, — заверил Дэвид.

— Но на мою жизнь больше никто не покушался, — напомнила Шона.

— Да. Я стоял на страже каждую ночь, ожидая, когда кто-нибудь попытается проникнуть к тебе в спальню, несмотря на засов.

— Никто не причинит мне вреда. Никто, кроме…

— Ну? — сердито напомнил он, когда Шона помедлила. — Никто, кроме…

— Тебя! — заключила она.

Дэвид мрачно усмехнулся. Очевидно, ему и в голову не приходила мысль выпустить Шону.

— Какой бы вред я ни причинил вам, миледи, он будет ничтожным по сравнению с болью, на которую вы обрекли меня.

— Если бы можно было вернуться в прошлое, я изменила бы все, что случилось той ночью. Клянусь Богом, Дэвид!

К собственному ужасу, Шона вдруг почувствовала, что слезы жгут ей глаза. Она пыталась бороться с ними: она не имела права поддаться слабости, не в силах была признаться ему в том, что пережила после той ночи. Никогда.

— Если бы я могла, я бы отправилась в ад вместо вас, лорд Даглас! — зло прошипела она.

— В самом деле? — переспросил он, подняв бровь. — Рад слышать, и хотя я не намерен отправлять вас в ад, все же сегодня хотел бы заполучить постель. Кресло у камина отнюдь не орудие пытки, но и не удобное ложе.

К невероятному облегчению Шоны, Дэвид отпустил ее и направился к постели.

Взбив одну подушку, он бросил вторую Шоне. Она подхватила ее на лету, едва сдерживая гнев.

— Не будешь ли ты так любезен бросить мне и одеяло? — осведомилась она.

Не оборачиваясь, Дэвид небрежно швырнул ей одеяло. Оно накрыло Шону с головой. Шона гневно сбросила одеяло и, прежде чем сумела сдержаться, вскочила, готовая броситься на Дэвида.

Она спохватилась как раз вовремя, ибо он вновь обернулся. Шона застыла, стиснув кулаки за спиной и высоко вздернув подбородок.

— Жадный и ничтожный ублюдок! В замке полно комнат и кроватей, ты мог бы оказаться в любой из них!

Дэвид высоко поднял бровь. С улыбкой и сарказмом в голосе он повторил:

— Стало быть, жадный и ничтожный ублюдок?

— Вот именно! Ты мог бы выбрать любую из по меньшей мере десятка постелей, но предпочел злорадствовать, сбросив на пол меня!

На миг Дэвид опустил ресницы, а когда вновь поднял их, в его глазах плясал насмешливый блеск. Он играет с ней, подумалось Шоне. Как кошка с мышью. Он затеял нелепую игру.

— Говоришь, я сбросил тебя на пол? — пробормотал он, шагая в сторону Шоны.

Это были шаги хищника. Зловещие шаги, медленные, осторожные, рассчитанные. Они приводили Дэвида прямиком к Шоне. Но вдруг он шагнул в сторону.

— Пока, — произнес он негромко, оглядывая Шону с ног до головы, — я еще не валил тебя на пол, хотя над этим стоит задуматься! — сообщил он. Теперь Дэвид стоял за спиной Шоны. Она быстро повернулась к нему лицом, опасаясь его горячего дыхания сзади.