Джо Беверли - Счастье под запретом Страница 34

Френсис расслабился, но сделал это слишком рано.

Неожиданно выпорхнувшая из-под куста маленькая птичка испугала Баньши, и он встал на дыбы, чуть не сбросив своего седока. Френсис стукнул его по уху и натянул поводья. Но вряд ли ему удалось бы справиться с безумцем, если бы эта бестия не заметила, что Вискерс опередил его. Мгновенно он словно серый дьявол промчался мимо, а Френсис только пытался удержаться в седле.

Но стоило Баньши обогнать лошадь, как он снова замедлил шаг.

Проклятие! Как заставить эту чертову лошадь лидировать в гонке? А ведь финиш был уже близок.

Разве что…

Френсис оглянулся, Так и есть, Люсьен был неподалеку, предусмотрительно держась в стороне и наблюдая за братьями Олбрайт.

Френсис махнул ему рукой.

А Люсьен ничего не понял.

Тогда Френсис в отчаянии замахал ему чаще.

Тут Люсьен ухмыльнулся и козырнул. Он послал свою лошадь вперед, и великолепный вороной мгновенно обогнал их.

Баньши издал звук, очень похожий на тот, какой издает лесной призрак, в честь которого его и назвали, и мгновенно понесся крупной рысью, стараясь догнать вороного. А Френсис вцепился в поводья, страшась за свою жизнь, пока его дьявол во плоти мчался по направлению к Коттсмору так, что комья земли летели из-под копыт.

В Коттсморе собралась толпа, чтобы засвидетельствовать окончание скачки. Шумное и возбужденное скопище народа могло бы испугать любую лошадь, но Баньши даже не обратил на него внимания.

Люсьен оглянулся и медленно остановил своего вороного. Баньши пронесся мимо замшелых каменных ворот во двор церкви, а затем, тяжело дыша после сумасшедшей скачки, устроил небольшое представление, танцуя и вертясь на месте, пытаясь лягнуть наглое животное, попытавшееся украсть у него победу.

На аристократичного Викинга это не произвело никакого впечатления.

Френсис только расхохотался.

— Ну ты и дьявол! — бросил он скакуну. — Я, пожалуй, смог бы даже полюбить тебя. Почти, — добавил он сквозь зубы, ощутив сильную боль в нижней половине тела.

Толпа привычно собралась возле победителя, но Баньши быстро заставил их передумать. Френсис не решался слезть с лошади при всех, боясь, как бы она не стала вообще неуправляемой.

Так что он одиноко застыл в седле словно памятник, когда Том Олбрайт на взмыленной лошади промчался к финишу.

— Провались вы все в ад! — прохрипел он. — Я видел все! Арден подгонял вас!

— А это не противоречит правилам. Кстати, я на вашем месте не стал бы подъезжать так близко, иначе Баньши укусит вашу лошадь. Или вас. Он не очень разборчив.

Олбрайт осадил лошадь, тем самым отодвинувшись от оскаленной морды серого, и повернулся к зрителям.

— Арден помогал ему! А я бы никогда не стал спорить на его черного дьявола!

Толпа зароптала, негодуя по поводу такого неспортивного поведения. Проигрывать надо тоже уметь. Маркиз Арден прошел со своей лошадью к Олбрайту.

— Вы обвиняете меня в чем-то незаконном? — спросил он высокомерно.

Олбрайт побледнел.

— Вовсе нет, милорд. Только в том, что Мидлторп следовал за вами.

— А что мешало вам последовать за мной? — любезно спросил Люсьен. — Отличная скачка. Благодарю вас за то, что вы ее устроили. По воскресеньям здесь обычно такая скука.

— Да, конечно, конечно, — забормотал Олбрайт, в конце концов осознав, что ведет себя крайне опасно, на грани дуэли. Глаза его, однако, все еще пылали яростью.

А Френсис вдруг испытал упоительное предчувствие, что Олбрайту нечем платить. Если бы только он мог слезть с этой проклятой лошади, чтобы насладиться местью в полную силу.

С облегчением он заметил, как к нему бежали грумы, и наконец-то передал Баньши им. Слезать, а вернее, сползать с лошади было удивительно болезненным делом, а уж стоять было прямо наказанием свыше. Он прошел к Олбрайту. С великим удовольствием он подошел бы небрежной походкой, но… сегодня он не мог себе этого позволить. Ему удалось хотя бы сохранить достоинство, но и только.

— Спасибо за скачку, — вежливо проговорил он. — Мы уладим все расчеты сегодня вечером, договорились? Вы не зайдете ко мне в домик Ардена?

Лицо Олбрайта стало кирпичного цвета, больше от злости, чем от неловкости.

— У меня нет при себе такой суммы, милорд, — выдавил он. — Я бы лучше расплатился с вами на Теттерсоле. Я буду там в четверг.

Ничего необычного в этом не было. Долги за скачки и проигранные пари часто оплачивали в Лондоне на Теттерсоле, но не в охотничий же сезон, когда вся мужская часть населения торчала в Мелтоне. Френсис имел полное право отказаться, но он вовсе не возражал, чтобы Олбрайты попотели еще несколько дней.

— Конечно, пожалуйста, — ответил Френсис, злорадно представив, как Олбрайт побирается по кредиторам. И тут ему пришла в голову чудесная идея. Серена наверняка приобрела за время брака какие-нибудь драгоценности. Несомненно, на них братцы тоже наложили свои жадные руки.

— Если вам трудно раздобыть такую сумму деньгами, то я согласен на равноценную замену, — равнодушно сказал он.

— Замену? А какую, например?

— Земля, драгоценности.

— А-а, драгоценности… Что ж, у меня есть кое-какие безделушки. Они принадлежали одной родственнице. Как раз подходят по стоимости.

Френсиса так и подмывало расквасить физиономию этому подонку, не испытывавшему ни малейших угрызений совести из-за того, что транжирит единственную собственность своей сестры. Но он утешился мыслью о том, как взъярится Том Олбрайт, когда узнает, что «безделушки» возвратились к их настоящей владелице. Так или иначе, но Френсис постарается устроить, чтобы братцам это стало известно.

— Ну вот и хорошо, — сказал Френсис. — Значит, на Теттерсоле, через неделю, в четверг. В десять утра подойдет?

Олбрайт пробурчал что-то невнятное в знак согласия и поспешил удалиться. Френсис возликовал. Он возвратит Серене ее драгоценности и добавит три тысячи из своего кошелька, ничего не сообщая ей об этом. Вот она обрадуется! Одна мысль о сияющей от радости Серене сведет с ума любого мужчину.

Люсьен передал свою лошадь грумам и, ухмыляясь, подошел к Френсису.

— Тебе действительно так больно или ты притво ряешься?

Тело Френсиса совершенно отказывалось двигаться.

— Мне кажется, даже еще больше. Эта паршивая лошадь не создана для скачек.

— А-а, дорогой мой, чего мы только не совершаем ради женщин. Похвали меня за предусмотрительность, правда, после пары прозрачных намеков Майлза. Я велел послать за каретой, чтобы отвезти тебя назад.

— Слава небесам, — с чувством произнес Френсис. — Я теперь не захочу сесть верхом с неделю. Нет, с месяц. А может, с год…