Лора Бекитт - Исповедь послушницы (сборник) Страница 34

Положение вызывало тревогу: почти все население королевства Гранада взяло в руки оружие, мориски совершали бандитские вылазки, появилась угроза объединения мусульманских сил Испании с османами и жителями Северной Африки.

Из-за начавшегося мятежа Энрике Вальдесу пришлось выступить в поход раньше назначенного срока, но он был рад этому. История с Паолой Альманса глубоко задела и раздосадовала молодого человека, он искренне не понимал, в чем заключалась его ошибка. Энрике впервые всерьез отнесся к своим отношениям с женщиной, но благие намерения обернулись полнейшим крахом.

Он испытал облегчение, когда вырвался из дома, хозяин которого был похож на дьявола, а его служанка – на языческую богиню. На первый взгляд, мужчина, называвший себя отцом Паолы, был окружен аурой чистейшей правоты и строгой справедливости, однако Энрике не верил в нее ни на грош. Дом этого инквизитора, равно как и его душа, были полны темных, если не кровавых тайн. Возможно, Паола являлась его пленницей, но она вовсе не желала, чтобы ее освободили.

Молодой дворянин был готов выплеснуть досаду и гнев в назревавшей бойне. Энрике не уважал инквизицию с ее фанатизмом и жестокостью, но при этом его не смущали разрушенные мечети и костры, на которых сжигали арабские книги. Ему не приходило в голову подвергать сомнению тот факт, что насильственно лишать морисков их религии и культуры означало вырывать у них сердце, ибо презрение ко всему чужеродному было впитано Энрике с молоком матери.

Когда с наступлением темноты маркиз Лос Велеса приказал разбить палатки, Энрике явился в ту, которую занимал командующий, для участия в военном совете.

Здесь сохранялась непринужденная обстановка; Энрике сел на походный табурет и пригубил поданное ему вино. Он не принимал участия в беседе, а лишь слушал реплики, которые наперебой кидали высокопоставленные и знатные люди:

– Мориски прошли обряд крещения, значит, все-таки они христиане!

– Вы ошибаетесь: стоит слегка ослабить вожжи, и они возвращаются к прежним верованиям.

– Я глубоко убежден в том, что основные обряды они тайком совершают по магометанскому обычаю.

– Лучше открытая борьба, чем многолетнее притворное послушание. Оно таит в себе гораздо больше опасности, чем внезапный мятеж.

– Завтра мы попытаемся взять город. Велено никого не щадить.

– Как в таком случае быть со стариками, женщинами и детьми?

– Они иноверцы, и этим все сказано. Можете считать, что мы уже получили отпущение грехов.

Когда совет закончился, Энрике вышел из палатки и с наслаждением вдохнул пронзительно свежий, будто звенящий воздух. С гор веяло холодом, столь непривычным после мадридской жары, что многие высшие офицеры кутались в меха.

Он представил Галеру, островок чужеродной культуры в христианской стране, фонтаны, бассейны и каналы под открытым небом, закутанных в покрывала женщин, собравшихся у источника, чтобы наполнить глиняные кувшины и всласть поговорить, и бегающих вокруг босоногих детей. Многоголосый и пестрый рынок, бывший центром города, площадь и мечеть, раскидистые смоковницы в садах, питаемых водами, что берут начало в горах.

Завтра они станут биться за этот город, и, если им удастся его взять, по улицам потекут реки крови, солдаты будут грабить дома и насиловать женщин. Они наверняка овладеют Галерой, но только не ее красотой, не ее тишиной, не ее тайнами.

Энрике тряхнул головой, прогоняя наваждение. Какое ему дело до красот этого города и до бедствий его жителей? Он прибыл сюда по приказу короля и должен выполнить этот приказ ценой своей жизни или… чужой смерти.

Глава II

Ниол удивился, когда Паола вышла к нему в старом платье и башмаках. Она причесалась очень просто и совсем не походила на ту блестящую, неприступную сеньориту, какой он привык видеть ее последние месяцы. Юноша заметил, что волосы девушки заколоты тем самым гребнем с зелеными камушками, который некогда принадлежал ее матери. Паола давно его не носила, заменив куда более броскими и дорогими украшениями.

Девушка держала в руках плетеную корзинку с провизией, которую дала ей Химена. Услышав о том, что Ниол и Паола отправляются в путешествие, индианка молча взяла корзину, положила в нее сыр, вяленое мясо, хлеб, овощи, фрукты, вино, укрыла снедь куском холста и протянула девушке.

Когда после долгих препирательств с извозчиками они наконец сели в экипаж, Паола уснула, склонив голову на плечо Ниола, и он два часа просидел как истукан, боясь ее потревожить, размышляя и наблюдая за сменой красок неба за окном повозки. Это была старая разбитая карета, в которую обычно набивалось до десятка небогатых путешественников, не имеющая ничего общего с новеньким, изящным, украшенным дворянским гербом экипажем, в котором ездил Энрике Вальдес.

Осеннее тепло сменилось прохладными ветрами надвигавшейся зимы. Солнце по-прежнему грело, но с гор тянуло холодом. Недавно прошли редкие в этих местах дожди, и кое-где под колесами экипажа хлюпала густая жижа.

Изредка они проезжали извилистые реки, еще реже – опушенные порыжелой листвой леса. Зато не было счета пламенеющим на солнце голым скалам, парящим в воздухе птицам и стадам овец, охраняемым свирепыми лохматыми собаками и угрюмыми, диковатыми пастухами.

Паола мужественно преодолевала тяготы пути и ни разу не пожаловалась. Несколько раз Ниол видел, что ее глаза покраснели от слез, а губы жалобно подергиваются, но он понимал, что это вызвано отнюдь не плохими условиями ночлега и скудной пищей. В пути они мало разговаривали, ограничиваясь обсуждением дорожных проблем. Юноша и девушка нередко спали на одной кровати, не раздеваясь и отвернувшись друг от друга; утром Ниол поднимался нисколько не отдохнувшим, потому что всю ночь прислушивался к дыханию Паолы и задавался вопросом, чего ему ждать от этого путешествия.

К тому времени как они прибыли в небольшой городок Исла-Кристина, он решил всецело положиться на судьбу.

Сквозь утренний туман проступали очертания множества невысоких зданий, мерцали тусклые огни, долетал шум пристани, виднелись стройные мачты многочисленных кораблей. Охваченная странной неуемной дрожью, что нередко бывает на рассвете, Паола поспешила за Ниолом. Ему хотелось поскорее увидеть океан.

Прибрежные скалы были опутаны морскими водорослями, которые темными пластами плавали на поверхности сине-зеленой воды. Воздух был пропитан солью; большие крикливые чайки кружили над гаванью и ныряли за рыбой. Оранжевое солнце высвечивало на воде сверкающую дорожку, волны разбивались у берега с мерным шумом, словно успокаивая или зовя за собой.

Сердце Паолы сжалось в комок, глаза горели, колени дрожали. Она еще никогда не видела ничего более величественного и красивого. Неожиданно девушка подумала о том, что все это время искала то, что было призрачным и ненужным, что ее душа и тело были беспомощны и больны, похожи на безжизненно поникшие паруса покинутого корабля. Теперь ей хотелось слиться с этими просторами, слушать звонкие песни ветров, устремляться навстречу сверкающим небесам, колыхавшейся воде, а возможно, – даже опасности и риску.