Тамара Лей - Звезда гарема Страница 34

Люсьен рывком притянул ее к себе, обнял за талию и приподнял ее подбородок.

– Отпусти меня! – неуверенно потребовала Александра. Девушка пыталась остаться равнодушной к его ласкам, но тело не подчинялось голосу рассудка и бунтовало. Она с отвращением прислушивалась к себе и ненавидела себя за теплую волну, рождавшуюся где-то внутри, за предательски затвердевшие соски, за все эти, неподвластные ее воле, эмоции.

Зажмурив глаза, Александра боролась с чувствами, стараясь думать о событиях прошедшей ночи. Память услужливо рисовала картину первого появления Люсьена в гареме. Будто сторонний наблюдатель, она видела и слышала слова матери о новом евнухе: к его поступкам нужно относиться снисходительно... он враг Байярдов.

Де Готье поднял голову.

– Можешь сопротивляться моим ласкам, если хочешь, – произнес он внезапно охрипшим голосом, – но с Рашидом ты не испытала ничего подобного.

Рядом со своим лицом девушка видела мерцание его глаз.

– Сомневаюсь, что ты когда-нибудь желал меня, Люсьен. Тебе просто необходимо было завоевать мое доверие, чтобы увезти в Англию.

Мужчина дотронулся до ее лица, большим пальцем провел по припухшим губам.

– Для того, чтобы завоевать свободу, я сделаю все возможное, но желание нельзя чувствовать по приказанию свыше. Оно или есть, или нет.

– Ты думаешь, я тебе поверю?

– Да, Александра, думаю. Я говорю тебе открыто, что одна мысль о том, как я вхожу в тебя, сводит меня с ума. С каким наслаждением я бы разрушил преграду, что охраняет твою девственность, целиком погрузился бы в тебя. – Он схватил ее руку и прижал ее к своей восставшей плоти. – Одно воспоминание о твоем неповторимом запахе заставляет меня бешено желать тебя и страдать. Я давно не испытывал ничего подобного к женщине.

Слова де Готье потрясли Александру, но упрямое желание остаться подсказало слова, которые ее мать просила никогда не говорить.

– Но я уверена, что ты действительно испытываешь огромную ненависть к Байярдам.

Люсьен переменился в лице.

– К Байярдам? В какие игры ты сейчас играешь, Александра?

Девушка облизала внезапно пересохшие губы.

– Никаких игр. Я просто говорю о том, что моя мать побоялась открыть тебе. До того, как быть украденной из дома и проданной в рабство, Сабина, под этим именем ты знал ее, звалась леди Катарина Байярд Корберрийская и была женой Джеймса Байярда. Я их дочь.

Люсьен боролся с нахлынувшими чувствами. Боже мой, он так рисковал, чтобы помочь этим Байярдам, в то время, когда уже двадцать раз мог убежать из этого дома... Внезапно все встало на свои места – реакция Сабины на его документы, несхожесть девушки с Джаббаром.

– Мы с тобой враги, – продолжала Александра. – А если это так, то тебе вовсе не обязательно выполнять условия сделки, заключенной с моей матерью. Таким образом, я освобождаю тебя от твоих обязанностей.

Оттолкнув от себя Александру, де Готье поднялся. Гнев кипел в его жилах.

– Вонючие Байярды! – закричал он, обращаясь к безмолвному равнодушному небу. – Я должен был догадаться. Как я мог быть так слеп?

Почему так больно в груди, разве она не добилась того, чего хотела? В конце концов, его презрение – ключ к ее освобождению.

Люсьен рассеянно провел рукой по своим растрепанным бронзовым волосам, припоминая прелестную рыжеволосую девушку, на которой женился Джеймс Байярд. Он видел ее один раз, в ранней юности, когда его пленником держали в Корберри. К несчастью, юный де Готье обращал мало внимания на жену врага, так как все его мысли были заняты побегом. Побег удался, а месяцем позже жена Байярда исчезла.

– Я хорошо помню, как пропала леди Катарина. Как я могу забыть об этом, если в ее похищении обвинили де Готье? – Сказав это, он посмотрел на стоявшую на коленях Александру. – Ты знаешь, что наша семья практически голодала следующую за исчезновением зиму?

Александра отрицательно покачала головой.

– Как я могу знать, что произошло в Англии после похищения моей матери?

Де Готье горько рассмеялся.

– Да, в самом деле. Но я расскажу тебе, что произошло.

– Я не хочу...

– Джеймс Байярд сжег половину нашего урожая, – перебил ее Люсьен. – И он уничтожил бы весь, если бы часть хлеба уже не собрали. И этого ему показалось недостаточно. Зимой он совершал набеги на наши древни, забирая у людей последнее, оставляя их умирать мучительной голодной смертью.

Александра стала убеждать себя, что у отца были веские причины поступать таким образом. Мама говорила, что он хороший и добрый.

– Это же не твоя семья похитила маму? И снова он горько рассмеялся.

– Конечно же, мы были бы больше удовлетворены, если бы действительно совершили это. Но мои родные не имеют ничего общего с этим похищением.

Почему-то Александра верила ему. Кто-то другой нес ответственность за это преступление. Поднимаясь на ноги, она нежно притронулась к era груди.

– Хорошо, тогда это так же верно, как и то, что я не поеду с тобой. Бог поможет тебе благополучно совершить путешествие, Люсьен де Готье.

Девушка не успела отойти, когда он схватил ее за руку.

– Наше путешествие, – поправил он ее. Александра была до крайности изумлена. Неужели он и теперь хочет забрать ее с собой?

– Но я принадлежу к семье Байярдов, – протестующе воскликнула она, – почему же ты хочешь забрать меня с собой? Ты хочешь мне помочь?

– Уверяю тебя, сейчас речь идет уже не о помощи, – произнес де Готье холодным тоном. – Твоя мать поступила очень мудро, не сказав мне о твоем происхождении, а ты сглупила, раскрыв мне эту тайну. – Воспользовавшись ее замешательством, Люсьен потащил девушку к лошади.

– Что ты намереваешься сделать? – спросила Александра, внезапно испугавшись этого человека, в течение нескольких минут ставшего совершенно чужим и непонятным. Его ненависть к ней сродни ее собственному чувству к Лейле. Он стал таким же жестоким и непокорным человеком, каким она увидела его впервые в гареме. Казалось, навсегда исчез тот человек, кто так нежно утешал ее в страданиях, чьи ласковые руки прикасались к ней в ночь их близости.

Люсьен поднял суму, которую отбросил на землю, побежав за Александрой.

– Вот, сказал он, протягивая ей темную одежду, – надень это.

Девушке нетрудно было догадаться, что он держит в руках традиционную одежду арабской женщины для публичных выездов – чадру и абайю.

Александра попыталась воззвать к его здравому смыслу.

– Люсьен, пожалуйста, – умоляла она, ежимая его локоть, – не...

Де Готье отбросил ее руку.

– Я заткну кляпом тебе рот, свяжу и понесу на плече, если потребуется. Если ты немедленно не наденешь это, я напялю эти тряпки на тебя.