Нэн Райан - Полночное свидание Страница 35

— Мама, дорогая. — Она нежно сжимала руку матери. — Мы здесь. Мы с папой не оставим тебя одну.

Весь долгий июньский день Эдвин Фэрмонт и его дочь сидели у постели больной. Состояние Серины Фэрмонт ухудшалось с каждым часом.

День тянулся бесконечно долго. Наконец солнце начало опускаться за горизонт. Мягкий свет залил комнату и ее молчаливых обитателей. Сильвия сидела в кресле, распрямив спину. И вдруг ресницы Серины затрепетали, и она медленно открыла глаза. Сильвия, вскочив со стула, метнулась к матери. Эдвин, вскинув поникшую голову, бросился вслед за ней. Серина слабо улыбнулась ему и тихо сказала:

— Мой дорогой, ты выглядишь усталым. Тебе надо отдохнуть.

Эдвин попытался ответить, но рыдания душили его. Он схватил руку жены и молча покачал головой.

— Что мы можем для тебя сделать? — спросила Сильвия, глядя с улыбкой на мать. — Тебе удобно?

— Два самых дорогих мне человека рядом. Что мне еще желать?

— Мы не хотим утомлять тебя, — сказала Сильвия. — Я пойду и оставлю тебя с папой.

— Нет, дорогая, подожди. — Серина посмотрела на мужа. — Эдвин, любимый, позволь мне поговорить с Сильвией. Ты потом зайдешь ко мне?

Тяжело сглотнув, Эдвин прошептал:

— Да, дорогая. Я буду рядом.

— Зажечь лампу? — спросила Сильвия, когда отец ушел.

— Нет. Здесь так мирно и спокойно. Сильвия, в верхнем ящике комода лежит изумрудное кольцо. Пожалуйста, достань его оттуда.

— Да, мама. — Сильвия была рада, что мать дала ей возможность хоть что-то для нее сделать. Она достала кольцо и подошла к постели. — Надеть его тебе на палец?

— Нет, надень его на свой.

Сильвия почувствовала, как ее сердце вновь леденеет от страха.

— Но ведь это твое кольцо, мама! Оно тебе дорого, и ты…

— Ты даже представить себе не можешь, как дорого мне это кольцо, Сильвия. — Голос Серины был таким слабым, что Сильвия с трудом слышала ее. — Обещай мне никогда не расставаться с ним, хорошо? — Серина замолчала, перевела дыхание и тихо продолжала: — Он бы захотел, чтобы ты носила его. — По щекам Серины потекли слезы.

— Кто, мама? Папа?

— Да, твой отец, — ответила, плача, Серина. — Обещай мне еще одну вещь, дорогая.

— Все, что угодно, мама. — Сильвия зажала кольцо в кулаке так крепко, что оно врезалось ей в ладонь.

— Присматривай за Эдвином. Он очень дорог мне. Ему будет нужна твоя помощь.

Сильвия не стала говорить матери, мол, ничего плохого с тобой не случится, ты скоро поправишься и сама будешь присматривать за мужем. Сильвия знала, что ее мать не доживет до утра.

— Обязательно буду. Ты можешь положиться на меня.

— Я знаю, Сильвия. Ты сильная и так похожа… так похожа… — Серина на секунду прикрыла глаза, затем снова посмотрела на дочь. — Хочу попросить тебя еще кое о чем.

— Да, мама?

— Скажи мне… скажи мне, ты прощаешь меня за то, что я… мы…

— Тс-с. — Сильвия достала из кармана носовой платок и вытерла слезы на глазах матери. — Простить тебя? За что? Это ты должна простить меня. Мне всегда хотелось быть похожей на тебя.

Серина посмотрела на прекрасное лицо дочери и снова увидела, как видела каждый день на протяжении всей жизни девочки, красивое лицо мужчины, который был ее отцом. Его смуглая кожа приобрела у Сильвии оттенок золотистого меда. Его черные глаза превратились у девочки в дымчато-серые. Она унаследовала от него длинное гибкое тело, упрямый подбородок, высокие скулы, грациозную походку, быстрый ум и властность.

— Я всегда благодарила Бога, что ты так похожа…

— На моего отца? — подсказала Сильвия, хотя всегда считала, что совершенно не похожа на Эдвина, как внешностью, так и темпераментом.

— Да, — выдохнула Серина. — Сильвия, я люблю тебя и очень тобой горжусь. Ты будешь хорошей женой Рэндольфу, и вы будете очень счастливы. Дорогая, пожалуйста, не переноси день свадьбы. Пожалуйста, не делай этого. Поцелуй меня на прощание.

Сильвия молча наклонилась и поцеловала мать в холодные губы, затем положила голову на ее грудь и на миг представила себя маленькой девочкой. Серина нежно гладила своего ребенка по голове.

Сильвия посмотрела на нее и улыбнулась:

— Я пришлю папу. — Она вышла из комнаты.

Она знала, что мать никогда уже не будет держать ее в своих объятиях. И она уже никогда не почувствует себя маленькой девочкой. Детство ушло навсегда.

Сильвия стояла в холле в окружении плачущих слуг. Она разжала кулак и посмотрела на вспыхнувший ярким светом изумруд. На его внутренней стороне виднелась надпись: La croix — «Крест».

Она надела кольцо на палец и поклялась никогда не снимать его. Из спальни донесся приглушенный крик, потом наступила тишина.

Серина Фэрмонт умерла.

— Рэндольф, нам придется отложить свадьбу, — сказала Сильвия, сидя с ним на скамейке во дворике ее дома.

Они вышли на несколько минут из дома, полного людей, собравшихся на поминки.

— Как скажешь, дорогая. — Рэндольф, обнял ее за плечи. — Я сделаю все, чтобы облегчить твое горе.

— Я знаю, — тяжело вздохнула Сильвия. — Ты так мне сейчас нужен, дорогой, и мне бы хотелось, чтобы мы были уже женаты. Но папа совсем обезумел от горя, да и что скажут люди?

— Ты права. Подождем несколько месяцев. Возможно, осенью мы уже сможем обвенчаться.

— Спасибо, Рэндольф. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Сильвия.

— Мне повезло, Мак! — Джинджер Томпсон ворвалась в офис Спенсера Маккарена. — Мать Сильвии Фэрмонт умерла. Разве это не чудесно?

Густые брови Маккарена изогнулись дугой, и он поцокал языком.

— Ты бессердечная маленькая дрянь, моя дорогая!

— Конечно, я не радуюсь смерти бедной женщины, но ты ведь понимаешь, что это дает нам дополнительное время. Свадьба будет непременно отложена, и ты сможешь продолжить свои поиски. — Джинджер радостно порхала по комнате, вздымая пыль пышными юбками. — Это судьба! Рэндольф Бакстер не женится на Сильвии Фэрмонт. Он женится на мне!

Спенсер Маккарен смотрел на возбужденную, кружившуюся по комнате молодую женщину и чувствовал себя последним негодяем.

Он начал собирать со стола бумаги. Джинджер продолжала кружиться по комнате и напевать.

В два шага он настиг ее. Взяв Джинджер на руки, он положил ее на стол и задрал ее юбку до самой талии. Одной рукой он быстро расстегнул брюки и освободил свою пульсирующую плоть. Вторая рука раздвинула ей ноги и проникла во влажную глубину ее лона. Джинджер, хихикая, расстегнула лиф, обнажая грудь. Она лежала, заложив руки за голову, и ее груди подпрыгивали при каждом толчке.

— Тебе лучше поторопиться, Мак, — сказала она смеясь.

— Почему? — спросил он, не прекращая движения.

— Потому что ты забыл запереть дверь.