Хизер Грэм - Пленница Страница 35

Побледнев от ярости, он вошел в стойло, где стоял его конь. Тара между тем велела молодым грумам оседлать лошадей для людей Уоррена.

Джаррет заметил, что, хотя жена стиснула его руку, напоминая о необходимости сдерживать эмоции, сама она ни единым словом не выказала сочувствия Уоррену.

Однако, направляясь к дому. Тара довольно громко пробормотала:

— Ужасно, когда молодая девушка боится отца больше, чем того, что с нее могут снять скальп.

Услышав эти слова, Джаррет улыбнулся.

Он долго седлал лошадь, не собираясь сопровождать этих людей далеко. Джаррет решил лишь указать им путь к плантации Роберта Трента, надеясь, что они неопытны и заблудятся.

А потом он дождется наступления темноты и…

Тила не боялась, хотя зеленый полумрак, казалось, обступил ее со всех сторон и она почти не различала тропу. «Держись левой стороны». А ведь так можно бесконечно ездить кругами, даже не сознавая этого. О, как это все раздражало!

Нет, Тила испытывала не страх… Ее охватил самый настоящий ужас.

В лесу стояла такая мертвая тишина, словно весь мир замер. Внезапно уханье совы нарушило тишину, до смерти напугав девушку.

Направляясь вдоль речки, Тила вновь ощутила, как гнетет ее это безмолвие. Услышав позади всплеск, она мгновенно обернулась и едва не вскрикнула, увидев выпуклые глаза крокодила. Животное почти беззвучно скользило по реке. Девушка послала лошадь вперед, содрогнувшись при мысли, что это чудовище последует за ней.

Ее страх передался лошади. Хейди понеслась так, что Тила с трудом удержалась в седле. Девушка очень опасалась, как бы лошадь не сбилась с пути.

Она скакала уже несколько часов. Начало смеркаться. Закат был великолепен: лучи солнца, пробиваясь сквозь листву деревьев, рассыпались по воде золотыми искрами. Оперение длинноногих экзотических птиц, обитательниц болот, отливало всеми цветами радуги. Белые цапли казались желто-розовыми, журавли — оранжевыми. Но постепенно яркие цвета сменились пастельными, потом и вовсе померкли, а тени сгустились.

Зачарованная, Тила смотрела, как солнце погружается в воду. Однако, едва стемнело, ее пронизала дрожь. Тила проклинала себя за глупость. Какое безумие! Ведь она и понятия не имела о том, на что идет.

Услышав отдаленный вой волка, она трясущимися руками натянула поводья и пришпорила лошадь.

Наконец взошла луна, и Тила возблагодарила за это Бога. Теперь девушка хоть что-то видела, но всякий раз, когда бледное светило скрывалось за облаком, темнота становилась почти кромешной. Тогда Тиле приходилось останавливаться и дрожа ожидать, когда луна появится вновь.

В эти ужасные моменты она слышала тревожный шелест листьев, смутно угадывала какое-то движение. Казалось, ее окружают дикие звери, обитатели этих лесов. Волки, летучие мыши…

А еще индейцы.

Девушку охватил такой отчаянный страх, что даже малейший шорох приводил ее в полное смятение. Тогда она начала вслух говорить с собой, петь, но при этом настороженно прислушивалась.

Теперь уже знакомый звук — вой волков — почти приносил ей облегчение. Но шорохи…

Она не знала, который час, ибо ехала бесконечно долго. В животе урчало, глаза слипались, но каждый шорох заставлял ее вздрагивать. Особенно шорох за спиной.

Она вся превратилась в слух.

И снова… Снова этот шорох…

Лошадь встревоженно запрядала ушами, заржала.

— Давай, девочка, вперед. Давай, — приободрила девушка лошадь, а заодно и себя. — Хижины, наверное, где-то поблизости. Мы должны добраться до них.

Лошадь пошла рысью, но потом замедлила шаг. Тила едва различала тропу.

Пригнувшись, она нырнула под ветку и дико вскрикнула, когда ветка зашевелилась.

Это была змея. Но какая? Шипения девушка не слышала, но поскольку под ногами лошади не хлюпало болото, Тила предположила, что это не мокасиновая змея.

Впрочем, какая разница? Если бы змея набросилась на нее, она умерла бы от ужаса или, пришпорив лошадь, устремилась бы навстречу смерти…

Слава Богу, змея не набросилась на нее, но сзади опять что-то зашелестело. Сердце у Типы бешено заколотилось. Нет, это ей не померещилось: за спиной действительно что-то шуршало. Кто-то крадучись следовал за ней.

— Быстрее, девочка, быстрее!

Забыв о тьме и опасности, подстерегающей ее впереди, Тила поскакала дальше. Ее явно преследовали. Она решилась на безумный поступок. Здесь бродят банды индейцев, ненавидящих Уоррена. Они с наслаждением снимут скальп с молодой белой женщины с длинными рыжими волосами.

Сзади все громче хрустели ветки. Ее преследует всадник!

Тила обернулась. В темноте она различила полуобнаженного темноволосого наездника. Он быстро приближался. Громко закричав, Тила ударила лошадь хлыстом. Лучше уж неизвестность, лишь бы не лишиться скальпа.

И тут всадник настиг ее. Она прижалась к шее кобылы, но сильные руки схватили девушку и сбросили на землю. Могучий всадник упал на нее. Девушка открыла рот в беззвучном крике и вдруг услышала:

— Тила!

Внезапно луна осветила лицо ее преследователя.

— Джеймс!

— Какого черта ты делаешь здесь одна?

— Почему ты крался за мной? — выдохнула она — Ты одна?!

— Конечно, одна. И ты до смерти напугал меня. Боже.. — Она ожесточенно заколотила кулаками по его обнаженной груди.

Джеймс схватил ее за руки.

— Прекрати!

— Негодяй! Почему ты тайком преследовал меня?

— Хотел убедиться, что ты одна.

— Но…

— Даже сейчас не исключено, что Уоррен следует за тобой. Что ты делаешь здесь, глупая девчонка? Знаешь, как опасны эти места?

— Да!

— Так что же заставило тебя?..

— Не мог бы ты встать?

Джеймс поднялся и протянул ей руку. Он был крайне рассержен и напряжен. Не выпуская руки девушки, Джеймс потащил ее вперед.

— Что…

— Хижины впереди.

— Мы можем доехать…

— Верно, но лошади ушли вперед.

Идя рука об руку с ним, Тила ощущала исходивший от него жар. Казалось, они уже в таких густых зарослях, что впереди нет и намека на просвет. Джеймс, чуть обогнав девушку, отводил ветки и прокладывал путь.

Она съежилась от страха при мысли о том, что может затаиться в столь густых зарослях. Хорошо еще, что в такой темноте Джеймс не видит, как ей страшно.

Наконец заросли расступились, и они вышли на поляну, где стояло несколько крепких бревенчатых хижин. Джеймс направился к одной из них, а Тила застыла в нерешительности. Мгновение спустя, увидев в хижине свет, она последовала за ним.

Джеймс развел огонь в очаге, и его слабый отсвет позволил девушке рассмотреть хижину.

Казалось, совсем недавно в ней кто-то жил, но теперь она походила на призрак. В углу были сложены скатанные тюки; у очага стояла посуда — деревянные плошки и ложки, чугунная сковорода, кофейник и железные щипцы. Все здесь свидетельствовало о бедности. Земляной пол был покрыт одеялами. Однако сейчас девушка подумала, что ничего лучше этой хижины и быть не может.