Дженнифер Маккуистон - Приключения новобрачных Страница 35

– Похоже, придется вам известить кузена о ваших намерениях, – заметила Элси, слизнув с боковины сандвича растекавшееся масло.

Джорджетт невольно вздохнула. Увы, Элси была права на все сто. Не в том, как она ела, конечно, а в том, что сказала. И это означало, что список неотложных дел пополнился еще одним пунктом.

Итак, Джорджетт в ближайшее время предстояло: научить Элси основам профессии камеристки; отыскать мистера Маккензи; вернуть котенка мяснику и, отыскав кузена, устроить разнос, которого он более чем заслуживал.

Глава 12

Маккензи ввалился в лавку мясника на Мейн-стрит едва живой от страшных предчувствий. Но как бы Джеймс ни страшился того, что мог увидеть, он считал своим долгом выяснить, какая судьба постигла его коня, – хотя бы для того, чтобы не лишиться рассудка.

Уильям шел позади, не отставая от брата ни на шаг, – шел извечной тенью. Очевидно, он считал своим долгом не позволить Джеймсу выбить Макрори оставшиеся зубы. Смех да и только! Если Цезарь уже попал под нож, то о зубах мясника не стоило и говорить. Ибо тогда дни Макрори на этом свете сочтены, и даже Уильям ничего не смог бы с этим поделать.

Джеймс не имел ни малейшего представления о том, что он сделал со своим конем и как его потерял. За последний час он припомнил немало о вчерашнем вечере, но все его воспоминания относились к прелестной леди Торолд – исключительно к ней. Он даже помнил две чудесные ямочки у нее на спине, словно созданные для поцелуев. А ямочки у нее на щеках заставляли его трудиться изо всех сил, чтобы вызвать улыбку. Да-да, прекрасную леди Торолд он сейчас помнил во всех ее чарующих подробностях, но вот что стало с Цезарем…

Увы, как Джеймс ни старался, тускло поблескивающие столы для разделки мяса в лавке Макрори не вызвали у него никаких воспоминаний. Запах освежеванных туш не казался ему знакомым, а вид из лавки Макрори на Мейн-стрит – тем более.

И конечно же, Джеймс не хотел верить в то, что сделал это. Нет-нет, ни при каких обстоятельствах он не мог бы продать Цезаря мяснику – ведь ему так много пришлось работать, чтобы приобрести этого коня. Джеймс хотел заполучить Цезаря с тех самых пор, как впервые его увидел. Отец прислал ему жеребца через две недели после его возвращения в Морег. Граф Килмарти предложил сыну коня в качестве подарка, но Джеймс отказался от щедрого подношения. Он был слишком горд и слишком зол на отца – даже после стольких лет разлуки. Он не желал, чтобы граф совал нос в его дела, тем более помогал ему материально.

Но Джеймсу конь понравился с первого взгляда, и он, жестоко урезая себя во всем, несколько месяцев копил деньги, а потом – так, чтобы отец ни о чем не узнал, – организовал покупку. Он мог отказывать себе во многом, но отказать себе в удовольствии иметь Цезаря не смог – и не захотел. Этот конь был олицетворением его надежд на будущее, его гордостью. И вот сейчас он потерял и то и другое. Потерял за одну пьяную ночь!

Ужасно злясь на себя, Джеймс мерил шагами лавку мясника.

– Макрори! – заорал он. – Ты нам нужен на два слова!

Но вместо беззубого Макрори откуда-то вдруг появилась полосатая кошка размером с годовалого ребенка. Громадные желтые глаза зверя смотрели на незваных гостей с осуждением. Очевидно, животное было недовольно тем, что ему помешали спать. Выдержав паузу, кошка неспешной походкой прошла мимо них к двери, вышла на улицу и принялась умываться.

– Где он, черт возьми, ходит?! – Джеймс стукнул кулаком по прилавку с такой силой, что стекла на окнах задрожали.

Уильям выглянул в окно, выходившее на задний двор, и, тихо присвистнув, сказал:

– Посмотри-ка сюда. Может, тебе понравится.

Джеймс шагнул к окну, выходившему в проулок позади лавки. И вид, который ему открылся, вызвал у него сильнейшие позывы рвоты. Там, во дворе, стояли бочки с мясными обрезками, над которыми тучами роились мухи; и куда бы ни упал взгляд – везде была кровь и сгустки чего-то такого, о чем не хотелось и думать. Джеймса чуть не вывернуло наизнанку. «Неужели и Цезарь… здесь?» – подумал он, содрогнувшись.

Уильям же пристально всматривался в освежеванную тушу, что висела на крюке, прикрепленном к цепи, протянутой через проулок.

– Похоже это на конину? – спросил он наконец, пытаясь мысленно воссоздать прежний облик животного по очертанию туши.

– Полагаю, это говядина, – сказал Джеймс и закрыл глаза, не в силах спокойно смотреть на красное с белыми прожилками мясо на ребрах. «Господи, сделай так, чтобы это действительно оказалась говядина!» – мысленно взмолился он.

Внезапно на них упала чья-то тень, и Джеймс стремительно обернулся. В дверях стоял мясник.

– Здравствуй, Макрори, – медленно проговорил Джеймс.

– Здравствуй, Маккензи. – Мясник осклабился, обнажив воспаленные десны там, где совсем недавно были передние зубы.

Джеймс невольно вздохнул: ему стало стыдно. Ведь это он вчера выбил Макрори зубы. Он как-то забыл об этом, переживая из-за Цезаря. И сейчас Джеймс решил, что должен принести мяснику свои извинения, но…

Проглотив подступивший к горлу рвотный ком, Джеймс проговорил:

– Мой конь вчера пропал. Ты что-нибудь о нем знаешь?

Макрори прищурился и с задумчивым видом почесал поросшую щетиной щеку.

– Ну, лошадей я вижу много. Какая из них была твоя?

«Была? Он сказал «была»?!» Боль острым ножом пронзила сердце Джеймса.

– Я говорю о жеребце. Гнедом жеребце с белой звездой на лбу и белыми носочками на задних ногах. Больше семнадцати футов в холке. – Джеймс снова вздохнул и добавил: – Он породистый, и нельзя…

– Я не торгую кониной, – оскорбленным тоном заявил мясник. – И мне не нравятся покупатели, которые заглядывают на задний двор моей лавки. Это плохо для торговли.

Макрори вновь перевел взгляд на мрачного мясника. Наверное, в его словах была логика. Джеймс не был уверен, что после созерцания туши на задворках лавки сможет когда-нибудь прикоснуться к мясу – даже если это будет говядина, а не конина.

Собравшись с духом, Джеймс заявил:

– Я знаю, что Дэвид Камерон продал тебе черную кобылу. Ему нет смысла врать. Так что если ты не торгуешь лошадьми…

Презрительно фыркнув, мясник проговорил:

– Я не сказал, что не торгую лошадьми. Я лишь сказал, что не режу их. И не разделываю.

Джеймс окинул взглядом заляпанный кровью фартук мясника и его руки, под ногтями которых скопилась грязь подозрительного происхождения. Макрори же, смутившись под его пристальным взглядом, проговорил:

– Я признаю, что купил у Камерона черную кобылу. Но я купил ее потому, что имел на нее виды как на племенное животное, а не потому, что хотел пустить на корм собакам. – Мясник наклонился к Джеймсу, и губы его под безобразной бородой растянулись в заговорщической улыбке. – Только не говори об этом нашему городскому главе. Он отдал мне кобылу по бросовой цене.