Марина Струк - В тебе моя жизнь... Страница 35

— Ты уже несешь невесть что! — Загорский направился было к двери, но Натали резко спрыгнула с кровати и перехватила его в дверях.

— Нет, не уходи! Прости, я забылась, — она обхватила его руками, пытаясь удержать от шага прочь из комнаты. — Ты же знаешь меня — я взбалмошная, мстительная. Хотела тебя уколоть побольнее, вот и доигралась. Прости, прости…

Она снова ударилась в слезы, и Сергею пришлось успокаивать ее. Он отнес ее в постель и, уложив, сел рядом, гладя ее волосы.

— Если ты думаешь, что мне не больно, ты ошибаешься. Мне больно и горько, что так сложилось. Ты всегда останешься частью моей жизни.

— Я хочу остаться в ней в настоящем, а не в прошлом, — прошептала сквозь слезы Натали.

— Натали, милая Натали, я мы не можем себе этого позволить. Если любовь ушла, то ее лучше отпустить, чтобы не мучить друг друга.

— Я согласна даже мучиться, лишь бы быть с тобой, — неумолимо твердила она. — Я ничего не хочу сильнее, чем остаться с тобой. Мне нет жизни без тебя… нет жизни…

Уже проваливаясь в сон, Натали прошептала:

— Она принесет тебе лишь горе, я чувствую это… не в моих силах уберечь тебя.

Загорский еще долго сидел у ее постели, с нежностью глядя в лицо той, что когда-то любил. Сейчас, когда она провалилась в глубины сна, она стала так похожа на ту девочку, что когда-то украла его юное сердце, и ради которой он готов был оставить семью. Она знала его, как никто другой, и если бы все сложилось иначе, стала бы ему прекрасной супругой — всепрощающая и все понимающая. Да, со временем он охладел бы к ней, но ведь любовь и верность не входят в основы счастливого и долгого брака, n'est-ce-pas?

Ему было жаль, что он причинил ей столько горя и боли. Он знал, что она говорила правду, и быть может, ни одна женщина не будет любить его столь безрассудно, как она. Но именно ее любовь и тяготила его, мешала ему…

Да, Загорскому было о чем подумать той ночью.

А поутру, когда он хмурый одевался для поездки в Царскую Славянку, принесли то, что окончательно убедило его в своей ничтожности.

Маленький пакет с короткой запиской, но они заставили его почувствовать себя последним из существ, а совесть — приняться грызть его с удвоенной силой.

Пакет он оставил, уходя от Натали, на подушке рядом с ее головой. В нем находилась та бархотка с камеей. Одна из фамильных драгоценностей семьи. Одна из тех, что так нравились Натали. Он рассудил, что ей будет приятно иметь ее. Как видно, он ошибся.

«Mon bonn prince[27],

я возвращаю тебе то, что ты имел неосторожность забыть у меня. Ты, верно, забыл, что я — та единственная, что любила тебя, как Сергея Загорского, а не как его светлость вельможного князя.

С вечной любовью к тебе, Natalie»

Глава 10

Анатоль с большим удовольствием сбросил форменный китель и с наслаждением почувствовал, как легкий ветерок из открытого окна похолодил его спину. Все-таки мундир не самая лучшая одежда в такую жару!

Он расправил плечи и потянулся. Ночь, проведенная в адъютантской на узкой оттоманке, все-таки давала о себе знать несильной болью в мышцах. Боже, ну когда же там поставят обещанную складную кровать! Пусть тоже не особо комфортно, но, по крайней мере, он на ней будет помещаться целиком, а не пытаться всю ночь вместить свое немаленькое тело на узкое ложе.

Анатоль прошел к столу и принялся просматривать утреннюю почту. Приглашение на раут, карточка с пометкой о визите, прошение, прошение, карточка, прошение… Он отбросил от себя бумаги, разметав их в беспорядке по столу.

От нее ничего не было.

Нет, дело не в том, что он надеялся получить что-то… Черт возьми, неправда! Он все-таки надеялся. Раньше она писала ему коротенькие записочки с благодарностью за цветы, билеты в театр, на музыкальный вечер. Это придавало их отношениям некий оттенок интимности и позволяло ему надеяться на ответные чувства. А теперь — ни строчки…

Анатоль не видел ее уже несколько дней — ему пришлось уважить просьбу одного из флигель-адъютантов и заменить того на дежурствах, заодно отбыть, конечно, и собственные. Он на пять дней выпал из собственной жизни и чувствовал, что это не пройдет даром.

Он вспомнил свою последнюю встречу с Мариной. Она состоялась по их приезду в имение Арсеньевых. Анатоль самый первый из их знакомых прискакал с визитом, что вызвало насмешливую улыбку его друга.

— Не видел тебя просто вечность, — проговорил Арсеньев, усаживаясь в кресло. Он приказал лакею подать прохладительные напитки и пригласить в гостиную барыню и гостью.

— Переезд на лето занимал все наше время, — ответил ему Анатоль. — Ты даже не представляешь, как это хлопотно!

— Как здоровье Их Императорских Высочеств?

— Слава Всевышнему, здоровы. Только здоровье Александры Николаевны вызывает опасения. Все никак не пройдет кашель, мучающий ее с марта. Медики надеются, что лето на природе…

Анатоль прервался, его ухо уловило легкое шуршание юбок и тихий женский смех, постепенно приближающий к распахнутым двойным дверям гостиной. Он поднялся с кресла и поправил мундир, с удивлением заметив, что его пальцы слегка дрожат.

Он не видел ее почти месяц — весь май, полный приготовлений к переезду, и почувствовал, как не хватало ему все это время ее дивных светло-зеленых глаз, ее улыбки, ее смеха…

Женщины ступили в гостиную, и Анатоль даже задержал дыхание — настолько Марина была хороша в этом легком белом платье в меленький цветочек. Руки ее были почти полностью обнажены, как в бальных платьях, но дома она предпочла обойтись без перчаток. Ее волосы были просто заколоты вверх с боков, позволив остальным свободно спускаться вниз по спине. Он впервые видел ее с этой неформальной прической, и это великолепие золота ее волос заставили его сердце пуститься вскачь. Он живо представил их полностью распущенными на подушке и свои пальцы, ласкающие их.

— Ах, Боже мой! Paul, несносный вы супруг! Почему вы не предупредили, что у нас гости? Мы же совсем по-домашнему с Мари, — шутливо возмутилась Жюли, подавая Анатолю руку для поцелуя, а затем расцеловав того в обе щеки. — Надеюсь, вы простите наш неподобающий вид, Анатоль Михайлович, мы сегодня никого не ждали.

— Я послал к вам, моя дражайшая супруга, Ваньку, — Арсеньев улыбнулся жене и пересел к ней, занявшей место на софе. — Я помню все ваши injunctions[28], ma cherie. Я даже распорядился насчет прохладительных…

— Видимо, мы с ним не столкнулись. Мы были в саду, там нынче так хорошо.

Анатоль не слышал ни слова из шутливой перебранки супругов. Он неотрывно смотрел на Марину, смущенно стоявшую у порога гостиной и передающей горничной цветы, которые они с Жюли сорвали в саду. Он прекрасно понимал, что это вне всяких приличий, но в гостиной были только близкие друг другу люди, и ему можно было слегка пренебречь правилами.