Дженна Питерсен - Скандальная история Страница 35

Доминик, казалось, искренне удивился.

– Ах, прости… Я потерял счет времени. – Он протянул ей руку и кивнул в сторону лестницы: – Что ж, пошли. Отправимся прямо сейчас.

Она шагнула в сторону, уклоняясь от его руки, и окинула взглядом чердак. Здесь было множество самых разнообразных предметов, которые сносили сюда годами, а может, и веками. Настоящий склад старой одежды, книг и документов.

– Наверное, многие Мэллори жили в этом доме, – предположила Кэтрин, потрогав побитое молью платье, красовавшееся на портновском манекене.

Доминик пристально посмотрел на нее, и она, не выдержав его взгляд, отвела глаза.

– Ни одного, – ответил он наконец. – Мэллори никогда здесь не жили. – Тут Кэтрин осмелилась взглянуть на него, и он добавил: – Это поместье принадлежало семье моей матери, а не отца.

– А как ее девичья фамилия?

– Эмсон.

– Значит, многие поколения Эмсонов жили в этом доме, не так ли? – Кэтрин попыталась улыбнуться.

– Да, наверное. Но это поместье никогда не было их семейным гнездом. – Доминик склонил голову к плечу, и ей показалось, что на губах его на мгновение появилась усмешка.

– Так какую же великую и ужасную тайну ты пытаешься раскрыть, производя эти раскопки? – спросила она и засмеялась.

Тут муж вдруг помрачнел и отвернулся от нее, словно отгораживаясь глухой стеной. Ей стало не по себе, и она в смущении пробормотала:

– Так мы пойдем?..

– Да, пойдем. Если идти кататься, то надо идти сейчас. Через несколько часов погода изменится, а завтра приезжает Адриан.

С этими словами Доминик стал спускаться по лестнице, оставив ее одну. Немного помедлив, Кэтрин последовала за мужем. Ей вдруг пришло в голову, что она только что сделала важное открытие.

Судя по всему, дело, которое удерживало Доминика в стенах этого дома, было сугубо личным. И он не хотел, чтобы она узнала об этом деле хоть что-нибудь.

Но почему же он не сумел ответить на шутливый вопрос жены, когда она спросила его о семейных тайнах? Ведь мог бы отделаться какой-нибудь шуткой…

Доминик поднял глаза от конька, который он привязывал к ботинку Кэтрин. Она что-то очень уж притихла после стычки на чердаке. Нет, она не сердилась на него, просто думала о чем-то своем.

И у него было сильнейшее подозрение, что задумчивость жены имеет самое непосредственное отношение к его нелепой реакции – он едва не обмолвился, что у него и в самом деле есть тайны…

– Что ты разглядываешь так пристально? – спросила Кэтрин.

Доминик вздрогнул и снова принялся привязывать конек.

– Давно я этим не занимался, – соврал он. – А коньки нужно привязывать очень тщательно. Иначе можно упасть.

Он опять поднял на жену глаза и увидел, что она смотрит на него с нежностью и затаенной болью.

Привязав конек, Доминик поднялся на ноги и протянул жене руку.

– Готова? – спросил он с наигранной бодростью.

Она нахмурилась:

– Не думаю, что я вообще способна к такому подготовиться.

Тем не менее, она взяла мужа под руку. Ему очень неприятно было признаваться в этом даже самому себе, но он ощутил ее прикосновение всем своим существом. И это было совершенно незнакомое для него ощущение.

– Ты сначала одну ногу двигай вперед, потом другую… и так далее, – посоветовал он, когда Кэтрин неуверенно шагнула на лед.

Она кивнула и, не отводя глаз от своих ног, неуверенно заскользила к середине озера.

– Не так уж это и ужа-а-асно! – воскликнула она, уже падая на лед.

Но она не упала, потому что муж вовремя поддержал ее.

– Ты не спеши, – сказал он, цепко держа ее за локоть. – Понимаешь, требуется время, чтобы почувствовать лед.

Она взглянула на него недоверчиво, но он с радостью отметил, что в глазах ее вспыхнули огоньки. У него тотчас же полегчало на душе, и он с увлечением стал учить жену кататься.

– Тебе легко говорить. Ты-то уже уме-е-ешь!

Кэтрин снова чуть не упала, но муж и на сей раз ее поддержал. Сделав несколько шагов, она со смехом воскликнула:

– Вот уж не думала, что я на такое способна!

– Я бы тоже не подумал, – сказал он, склонившись к ее уху и вдыхая исходивший от нее аромат. – По-моему, у тебя замечательно получается. Хотя все-таки похуже, чем в постели.

Она снова захохотала, и щеки ее залились румянцем самого прелестного розового цвета.

– Если бы я не боялась удариться о лед… э-э… местом пониже спины, я бы влепила тебе пощечину за столь дерзкое замечание, Доминик Мэллори.

Он пожал плечами, и они заскользили вдоль берега озера, описывая большой круг.

– Дорогая, я просто хочу отвлечь тебя от мыслей про лед и про коньки. Если не думать об этом, научишься быстрее.

Она вскинула подбородок, но тут же крепко вцепилась в мужа, чтобы сохранить равновесие.

– Поверь мне, Доминик, дискуссия вроде той, что ты хотел мне навязать, вряд ли поможет мне лучше удерживать равновесие. О чем бы еще поговорить, а?

Он ухмыльнулся:

– Что ж, расскажи мне о себе.

Она нахмурилась и покачала головой:

– Это не так уж интересно.

– По-моему, очень даже интересно. Что за люди были твои родители? Я ведь не знаю о тебе совсем ничего. Знаю только, что ты лишилась в детстве родителей.

Он внимательно посмотрел на жену, но она тотчас же отвела глаза – словно боялась взглянуть на него. Потом вдруг выпустила его руку, оттолкнулась и покатилась по льду самостоятельно. Но тут же упала и поморщилась от боли.

– По-моему, мы накатались достаточно для первого раза.

Доминик подъехал к жене и протянул ей руку. Подняв ее на ноги, привлек к себе и прошептал ей на ухо:

– Почему ты так испугалась?

Она внезапно побледнела, но на сей раз не стала отталкивать его.

– Я… я вовсе не испугалась. Просто все это совсем не интересно и…

– Ложь. – Он покачал головой, и она снова отвела глаза. – Что ты скрываешь, Кэт?

Она судорожно сглотнула и уставилась на свои ботинки. Наконец подняла глаза и проговорила:

– Это очень тяжелая для меня тема.

Никто лучше его не смог бы понять такой ответ. Разговоры о родственниках – они причиняют ужасную боль. И все же ему очень хотелось услышать ее историю. Возможно, он даже расскажет ей кое-что о себе. И может быть, они смогут найти утешение друг у друга.

Но он тотчас же запретил себе думать об этом. Да и как такое могло прийти ему в голову? Ведь он почти не знал эту женщину. Попытаться сблизиться с ней? Какая нелепая идея! Он уже давно усвоил: доверчивость и чувствительность делают мужчину слабым.

– Думаю, ты сможешь проехать несколько кругов одна, – сказал Доминик, отъезжая от жены на несколько шагов.

Она широко раскрыла глаза:

– Но я… я думала, что ты поможешь мне.