Софи Джордан - Ночь перед свадьбой Страница 35

– Я бы предпочла оставаться незамужней, – продолжила Мередит. – Можете считать, что я исчезла. Даю вам слово. Я больше никогда не стану обременять вас. Это было бы не менее надежным, чем мой брак.

Он поднял голову и посмотрел на нее налитыми кровью глазами.

– По моей оценке, ваше слово не многого стоит.

Она проигнорировала это оскорбление ее чести. Это не было неожиданным, а может быть, даже заслуженным. Однако она должна попытаться разубедить его.

– Но ведь сезон доставит вам очень много неудобств. Зачем вам еще и эти хлопоты?

– Как вы добры, что заботитесь обо мне. Вы истинная альтруистка. Но ради того, чтобы навсегда избавиться от вас, стоит несколько месяцев потерпеть неудобства. – Он снова уронил голову на руки. – Если вы сведете с ума какого-то мужчину, то по крайней мере это будет ваш муж. Он будет иметь законное право бить вас.

Она старалась держать себя в руках.

– Я поняла, что не заслуживаю вашего доверия. – Мередит сглотнула и надменно произнесла: – Но у меня нет больше причины вас беспокоить…

– Да никогда и не было. – В его голосе звучали усталость и презрение. – Вы самая скверная лгунья. Вы оправдываете свои поступки. Если вам что-то нужно, ваше высокомерие не позволяет вам даже задуматься, что могут быть и другие пути, кроме ваших интриг и манипуляций.

Жар душил ее, и ее щеки пылали. Неужели она была такой эгоисткой? Неужели ее обман было невозможно простить? Нет. Она отказывалась в это верить. Он просто не понял, что заставило ее так поступить. Она была в отчаянии, испугана и беспокоилась о других, а не только о себе.

«Но ты действительно хотела ребенка», – напомнил ей тихий голосок, прозвучавший в голове. Она не слушала его, сосредоточившись на борьбе за свободу. Позднее она могла бы разобраться, была ли она так эгоистична, как утверждал он.

– А как же вы? Вы не испытываете никаких угрызений совести, когда, сидя здесь и прищелкивая пальцами, приказываете мне выйти замуж? Вот прежде всего почему я лгала. Я боялась, что вы ворветесь сюда и, словно какой-то тиран, начнете распоряжаться моей жизнью, как вам захочется, не считаясь ни со мной, ни с теми, кто зависит от меня. – Она топнула ногой. – Я не хочу выходить замуж. Но это не имеет значения для вас, не так ли? Это самое простое для вас. – Затаив дыхание, она ждала, глядя на него, надеясь, что он передумает.

– Вы выйдете замуж. – Он пожал плечами, явно нетронутый ее словами.

Одного взгляда на его застывшее лицо, решительно сжатые челюсти хватило, чтобы она поняла, что он не изменит своего решения.

– Не тревожьтесь, – сказал он, небрежный тон его голоса словно ударил по ее уже натянутым нервам. – Вы жертва моей тирании лишь до этого благословенного события. Так что воспользуйтесь тем, что у вас есть выбор. Как вы говорите, это ваша жизнь. – Ник встал, затем остановился, схватился за голову, как будто от внезапного головокружения, вышел из библиотеки.

Мередит обхватила себя за плечи, охваченная ужасом от мысли, что снова выйдет замуж. Ее сердце не выдержит, если она будет снова отвергнута, как была отвергнута Эдмундом. Именно тогда и там она решила слушаться головы, а не сердца. На этот раз не будет никаких иллюзий и почти никаких ожиданий. Она выберет рассудительного, скучного мужчину. И ее сердце будет в безопасности.

Глава 13

«Временное неудобство», – с раздражением вспоминал Ник слова мисс Элеоноры, стоя под проливным дождем на ступенях особняка Дерринга в Мейфэре. Дворецкий смотрел на него как на букашку, которую следовало соскрести с подошвы его башмака, не давая себе труда пригласить Ника в холл.

– Ваша визитная карточка, сэр! – второй раз повторил дворецкий, его высокомерие возросло, и в его тоне звучало уже больше презрения, чем в его первом вопросе.

– Я уже сказал, у меня нет визитки…

– Тогда я сожалею, сэр? – перебил дворецкий, его ледяной взгляд указывал, что это далеко не извинение. – Никто не имеет права войти без визитной карточки. И вам следует иметь ее, и тогда ее светлость согласится принять вас… – Дворецкий презрительно хмыкнул, скептическим взглядом выражая большое сомнение в такой возможности. – Ее светлость принимает только по вторникам и четвергам с двух до четырех.

Ник повысил голос, чтобы быть слышным в шуме усиливающегося дождя:

– А что, если я скажу вам свое имя, а вы сможете сделать вид, что читаете карточку?

– Сожалею, сэр…

Терпение Ника лопнуло.

– Как тебя зовут?

– Меня? – Дворецкий заморгал. Неужели никто, желавший попасть в величественную резиденцию ее светлости, никогда не спрашивал его имя? – Финч, сэр.

– Так вот, Финч, я Ник Колфилд. Запомни это, потому что именно мне принадлежит дом, в котором ты стоишь, и все остальное, что проиграл внук леди Дерринг. А теперь, если ты не хочешь, чтобы я стал твоим хозяином вместо леди Ди, ты проводишь меня к ее светлости, и мы посмотрим, что она может сделать, чтобы спасти свое положение от того, что сотворил ее внук с собственностью семьи… или мне следует сказать: «проиграл ее»?

Финч застыл в молчании, был слышен только непрекращавшийся шум дождя. Даже сквозь потоки дождя, стекавших по его лицу и мешавших ему ясно видеть, Ник чувствовал на себе пристальный взгляд дворецкого. Наконец Финч отступил в сторону.

– Могу я взять ваше пальто, сэр?

– Спасибо. – Ник вступил в просторный холл, сбросил с плеч пальто и безрезультатно попытался вытереть руками лицо.

– Следуйте за мной, пожалуйста.

Он пошел за дворецким к гостиной, оставляя за собой лужи на полу из итальянского мрамора.

– Ее светлость незамедлительно выйдет к вам. – Финч закрыл за ним двери.

Ник подошел к камину и протянул руки к огню. Тихий звук заставил его оглянуться. Высокие двери оставались закрытыми, и комната была пуста. Изящная мебель пастельных тонов загромождала комнату, выделялось только одно необычайного размера кресло с мягкой подушкой – без сомнения, предназначенное для гостей солидного объема. С разных мест на него смотрели бесчисленные статуэтки. Пожав плечами, он снова повернулся к огню.

– Кто вы? – услышал он такой тихий голос, что мог подумать, что он ему почудился.

Он резко обернулся, полагая, не игра ли это его воображения, поскольку он никого не увидел.

– Я спросила, кто вы. – На этот раз в шепоте слышались властные нотки.

Его взгляд задержался на паре очков на глазах, выглядывавших из-за фортепиано. Они принадлежали девушке не старше шестнадцати лет и совсем некрасивой, одетой в платье чудовищного желтого цвета, какого бывают нарциссы. Темные, как ночь, волосы делали яркий цвет платья еще более ослепительным. На платье было слишком много для ее худенькой фигурки оборок и рюшей. Он подозревал, что оборки на лифе были попыткой скрыть плоскую грудь.