Лиза Клейпас - Герой снов Страница 35

Поток гостей, стремившихся посетить Ангеловских, казался неиссякаемым, так что особняк их больше походил на отель, а не на семейный дом. За столом не переводились иностранцы, прибывавшие из Америки и с континента, а иногда даже из России. Послеобеденные разговоры мужчин касались исключительно дел: доходов и процентов, акций и инвестиций, пошлин и налогов. Иногда Эмма садилась в сторонке и тихо слушала их изощренные дискуссии. Ее забавляло, с каким почтительным ужасом относились все эти люди к ее мужу, как хотели стать его друзьями и как при этом боялись его. Она им даже слегка сочувствовала. Николай мог быть обаятельным и приветливым, а спустя минуту - резким и суровым.

Жестче всего он относился к тем, кто пытался ему польстить. С язвительной усмешкой он объявлял им, что печется лишь о своих интересах, а кто считает иначе - просто глупец. Казалось, он не нуждался ни в чьей дружбе, и, как ни странно, это заставляло людей еще больше стремиться к близости с ним.

Со своей стороны, Эмма научилась сдерживать порывы быть с ним ласковой. Его словно бы раздражало, когда она мимоходом пыталась его поцеловать. Он был нежным и умелым любовником, но никогда не обнимал ее после акта любви, не давал прильнуть к себе в блаженной усталости. В одну из таких ночей, когда она попыталась на мгновение положить голову ему на плечо, он с раздраженным восклицанием быстро покинул постель. Ласки, касания, поцелуи были приемлемы, только если он сам их начинал. Эмма привыкла не нарушать расстояния, которое он установил между ними, и убедила себя, что, пожалуй, это к лучшему. Гораздо спокойнее жить без любви, зато и без сердечных мук и тоски, которые она несет с собой.

Затхлый воздух чердака всколыхнулся клубами пыли, когда Эмма с помощью Марфы и Марии Сударевых вытащила из дальнего угла громоздкий сундук. Обнаружив под крышей особняка пять запертых кладовок, Эмма спросила Николая, что в них находится. Он равнодушно пожал плечами и ответил:

– Семейное старье из дворца Ангеловских в Санкт-Петербурге. Посуда, резьба, безделушки… Ничего особенного. Посмотри их, если хочешь.

При этих небрежных словах любопытство Эммы взыграло не на шутку. Она потребовала у экономки ключи от всех чердачных помещений. Евстафьевна, жизнерадостная толстуха, которая с замечательной сноровкой управлялась со сложным хозяйством дома, предложила:

– Возьмите себе в помощь сестер Сударевых. Они снесут вниз те вещи, что вы захотите, и вычистят или вымоют их. Обе они девушки сильные и работящие.

Предложение Эмме понравилось. Марфа и Мария были очень похожи. У обеих были каштановые волосы, обаятельные улыбки и веселый, общительный характер. Взяв в каретном сарае нужные инструменты, они втроем отправились наверх и принялись открывать сундуки и ящики, отпирая позолоченные замки и сбивая скрепы. К несказанной радости Эммы, они сразу же обнаружили много интересных вещей: медвежью шкуру, обшитую золотой тесьмой, дамский туалетный прибор с серебряными ручками, резную деревянную шкатулку, полную вышитых кисейных шарфов.

– Какая прелесть! - воскликнула Эмма, бережно разворачивая легкие шелковистые полотна. - Для чего их используют?

Сестры Сударевы с восхищенными возгласами разглядывали содержимое шкатулки.

– Ими женщины покрывают голову, ваша светлость, - ответила Марфа. Она порылась под шелковой кисеей и вытащила золотой обруч, чуть согнутый в одном месте, так что получился небольшой зубец. С его конца свисала рубиновая слезка. - Показать вам, как их носят?

Эмма кивнула и осталась сидеть на полу, а Марфа поднялась на ноги и покрыла ей волосы вышитой жемчугом вуалью. Затем она надела поверх нее золотой обруч, повернув его так, что рубиновая подвеска легла на лоб точно посредине.

– Замужние женщины не должны ходить простоволосыми. Они покрывают голову, чтобы чужой глаз не увидел их волос, - объяснила Марфа, отступая на шаг, чтобы полюбоваться делом своих рук. Она подала Эмме зеркальце с серебряной ручкой из туалетного прибора. - А вот девицы пристраивают кисею так, чтобы маковка оставалась открытой.

Эмма, прищурившись, старалась разглядеть свое отражение в помутневшем волнистом стекле.

– Я выгляжу странно, - сказала она, со смехом дотрагиваясь до рубина, покачивающегося надо лбом.

– Вам очень идет, - заметила Марфа. Мария кивнула:

– Вы выглядите совсем по-русски, ваша светлость.

– Давайте посмотрим, что еще здесь найдется. - Эмма сняла с себя золотой обруч и вуаль и снова полезла в сундук. Там лежали красивейшие вязаные шали и кружева, старинные гребни резной кости, выцветшие шелковые туфельки и кошельки, усыпанные сверкающими самоцветами. - Поглядите-ка на это, - проговорила она, вытаскивая на свет драгоценные кошелечки. На розовом шелке была вышита буква "Е". Марфа внимательно рассмотрела кошелек.

– Он мог принадлежать жене первого князя Николая. Ее звали Емелия.

– Неужели? Князь Николай как-то упоминал мне о ней. Кажется, она его прабабка?

Марфа кивнула:

– Да, Емелия была крестьянской девушкой из-под Москвы. Хотите послушать историю о Николае и Емелии?

– Конечно, хочу, - отозвалась Эмма, усаживаясь по-турецки.

Она уже успела заметить, что все русские слуги обожали при каждой удобной возможности рассказывать и слушать занимательные истории. Все они начинались одинаково: "Давным-давно…" или "В стародавние времена…" Эмма выжидательно посмотрела на Марфу и приготовилась слушать. Глаза служанки засияли от удовольствия.

– В стародавние времена жил-был могущественный и властный князь по имени Николай. Он был отважным витязем и так хорош собой, что солнце завидовало его светлому лику. Но любовь никогда не касалась его сердца. С годами ожесточилось оно и покрылось каменной коркой.

Когда же пришла пора ему жениться, приказал он, чтобы согнали к нему на смотрины девиц со всей Москвы и ее окрестностей, а он будет из них невесту выбирать. Явились пять сотен красавиц в надежде стать его нареченной. И стал он ходить между ними и отпускал прочь одну за другой, даря каждой золотую монету.

И уже совсем он отчаялся найти девицу себе по сердцу, когда упал его взгляд на Емелию, красавицу крестьянку. Солнце коснулось лучами ее волос, и засверкали они, словно волшебные красно-золотые перья сказочной жар-птицы. Чем больше смотрел князь Николай на это прекрасное сияние, тем больше согревалось его сердце, пока не почувствовал он, что каменная корка на нем расплавилась и исчезла.

"Вот моя невеста", - объявил князь Николай и, подхватив Емелию на руки, унес ее в свой дворец, а остальные девушки разочарованно отправились по домам. Князь Николай обвенчался с Емелией ко всеобщей радости. Велика была их любовь друг к другу, и зачали они сына… Но тут их история становится горькой.