Патриция Гэфни - Роковое сходство Страница 36

Глава 11

– Эйдин, не уезжайте!

Это вырвалось у нее нечаянно: Анна сама не ожидала, что станет его просить, пока не открыла рот. О’Данн уже натягивал перчатки, но, услыхав ее слова, оторвался от своего занятия и поднял голову. На его добродушном и обычно невозмутимом лице было написано удивление.

– В чем дело?

Анна покраснела.

– Разве мы не можем сказать, что вы тоже приехали с визитом? Миддоузам это не должно показаться странным. Мы объясним, что вы здесь проездом, по дороге куда-нибудь…

– Вы же знаете, что это невозможно! Дитц регулярно посылает написанные мной письма из Шотландии, где я якобы сижу у постели моего больного отца.

– Да, но Миддоузы…

– …могли запросто услыхать об этом от кого-нибудь из наших общих знакомых, хотя до сих пор я с ними не встречался. А главное, они уже потом, после возвращения, могут случайно упомянуть в разговоре с людьми, которые меня знают, что познакомились со мной в Италии. Нет, Анна, риск слишком велик.

Разумеется, риск был слишком велик, она все прекрасно понимала. Просто у нее в последнюю минуту сдали нервы.

В голосе О’Данна зазвучала тревога:

– Ведь вы не боитесь остаться с ним наедине, дорогая? Вам, конечно, не придется быть совсем одной, вы же понимаете, но…

– Нет, я ничего не боюсь.

Не поднимая глаз, Анна взяла его шляпу со столика в холле и принялась разглаживать ворс на полях.

– Он вас чем-то оскорбил?

– Нет-нет, конечно, нет! Если бы он что-то сделал, я бы вам сказала.

При этом Анна порадовалась, что в холле царил полумрак: лицо у нее было виноватое, щеки так и горели. И все же ей казалось непостижимым, как это Эйдин ухитряется не замечать чуть ли не физически ощутимой враждебности, царившей между ней и Броуди всю последнюю неделю. Порой она молила Бога, чтобы он заметил и спросил, в чем дело, тогда она смогла бы ответить, и ужасная ситуация вышла бы наконец наружу, разрешилась бы тем или иным образом. Но ей было слишком стыдно. Вместо того, чтобы поговорить с Эйдином откровенно, она для виду поддерживала вежливые отношения с мистером Броуди, хотя каждую секунду ей хотелось закричать во весь голос.

То, что между ними произошло, было настолько чудовищно, что не поддавалось определению. Ей не с кем было поделиться своими переживаниями, этот крест ей пришлось нести одной. Анна осознавала, что чудом избежала страшной опасности, причем к чувству облегчения, как ни странно, примешивалось неожиданное и совершенно необъяснимое разочарование.

Броуди домогался ее, пытался соблазнить, ощупывал ее тело самым бесстыдным образом, уже готов был на последний, решительный шаг и вдруг передумал. Как будто понял, что она его, в общем-то, совершенно не интересует. Итак, помимо всего прочего, отныне ей придется жить с мыслью, что даже простой матрос нашел ее недостаточно привлекательной женщиной. Анна совсем пала духом. К возмущению и гневу добавилось унижение.

О’Данн вытащил часы и уже собрался попрощаться, когда на лестнице у них за спиной раздались тяжелые шаги. Анна машинально обернулась. Билли Флауэрс достиг нижней ступеньки с топотом, от которого содрогнулся весь дом, и направился к ним. Позади него шел Броуди. Анна инстинктивно прижалась спиной к стене.

– Я готов, хозяин. Извините, что задержал.

– Ничего страшного.

О’Данн вынул свою шляпу из онемевших пальцев Анны и строгим взглядом уставился на Броуди.

– Мы уже обговорили все, что от вас требуется на сегодняшний вечер. Надеюсь, мне не придется повторять все с самого начала.

– Я тоже на это надеюсь: стало быть, нас уже двое, – беспечно отозвался Броуди.

– Но кое о чем я вам все-таки напомню и очень рекомендую не забывать об этом в течение нескольких ближайших часов.

– И что бы это такое могло быть, ваша честь?

О’Данн нахмурился:

– Попробуйте только сделать, сказать или хотя бы подумать что-нибудь непочтительное по отношению к миссис Бальфур – я об этом узнаю и предприму против вас такие карательные меры, которые заставят вас горько, очень горько пожалеть о содеянном. Я ясно выразился?

– Куда уж яснее.

Броуди бросил быстрый взгляд на Анну: она крепко переплела пальцы и смотрела остекленевшим взглядом прямо перед собой.

– Сегодня вечером чести миссис Бальфур с моей стороны ничто не угрожает, – сказал он. – Даю вам слово.

– Хорошо.

Адвокат подошел к Анне и взял ее за руку.

– Вы уверены, что с вами все будет в порядке?

Анна выдавила из себя улыбку и похлопала его по рукаву.

– Да, конечно, я совершенно уверена. Поезжайте, Эйдин, вам пора. Они скоро будут здесь.

О’Данн кивнул, бросил на прощание еще один грозный взгляд на Броуди и потянулся к дверной ручке.

– Идем, Билли.

– Я готов.

Билли протиснулся мимо Анны следом за О'Данном. В дверях он обернулся и с блаженной улыбкой произнес по слогам:

– Бу-во-на се-ра, синь-ора <Добрый вечер, госпожа (искаж. ит.).>. А ты, Джонни, смотри не зарывайся. Веди себя примерно, понял? Может, я буду ближе, чем ты думаешь. А? Что скажешь?

Он дружески хлопнул Броуди по плечу, едва не свалив его с ног, и вышел на крыльцо.

Не успела дверь за ними закрыться, как Анна повернулась кругом и поспешила прочь по коридору, подальше от него. Броуди догадался, что она направляется в столовую, где, судя по тихому звону посуды и стуку приборов, слуги уже накрывали стол к обеду. Небось думает, что там она будет в большей безопасности. Он не спеша последовал за ней.

Вот она вынула вилки из ящика буфета и пересчитала их. Броуди следил за ней молча. Разумеется, она не желала смотреть в его сторону. Он мог бы пройтись колесом – она все равно не повернула бы головы. Ее нежный чистый профиль был замкнут и строг. Не стоило даже пытаться просить у нее прощения: она только посмеялась бы над ним, а он уже устал от ее презрительных насмешек. И все-таки надо было хоть что-то сказать.

– Билли целый день разучивал «буона сера», – начал Броуди самым любезным и светским тоном, подходя ближе, но не слишком близко.

Она не ответила.

– Я тоже кое-что выучил. Хотите послушать?

– Нет.

– Non e colpa mia, non ho fatto niente. Хотите знать, что это значит?

–Нет.

– «Это не моя вина, я ничего не сделал». – Броуди тихонько засмеялся, надеясь вызвать у нее улыбку, но ничего не вышло. Он вспомнил, что вдобавок ко всему прочему она еще и шуток не понимает.

– Я сама тоже выучила одну фразу, – вдруг обронила Анна минуту спустя, приведя его в изумление. – Хотите послушать?

– Ясное дело.

– Mi lasci stare. Это означает: «Оставьте меня в покое».

Улыбка сползла с его лица. Прислонившись к стене, он стал наблюдать, как она один за другим поднимает фужеры и рассматривает их на свет. «И чего она там ищет? Насекомых?» – с раздражением подумал Броуди. А впрочем, какая разница? Важно было другое: она упорно и демонстративно его не замечала.