Лора Ли Гурк - Супружеское ложе Страница 36

Прекрасный майский день перетек в прохладную, облачную весеннюю ночь.

Когда они стояли на тротуаре, ожидая, пока приедут экипажи, Дилан снова заговорил, на этот раз без всякой издевки:

— Хэммонд, подумай о том, что я сказал. Предложи Виоле дружбу.

— Как я уже говорил, она ни за что не согласится.

— По крайней мере, предложи ей это. Может, вы скорее поладите, если ты сможешь убедить ее стать тебе другом.

Джон ответил насмешливым взглядом.

— Хочешь сказать, что мужчина и женщина, сумевшие поладить вне постели, прекрасно поладят и в постели?

— Это зависит от того, насколько хорошим другом ты ей станешь, — ухмыльнулся Мур.

Несмотря на дурное настроение, Джону стало легче. Он рассмеялся, наблюдая, как ландо Мура, с поднятым верхом на случай дождя, останавливается перед «У Анджел о».

— Знаешь, ты настоящий дьявол.

— Разумеется, — согласился Мур, садясь в экипаж. — Пусть я женат, но нужно же поддерживать свою репутацию!

Ландо отъехало. Джон остался стоять у обочины.

Дилан с улыбкой откинулся на спинку сиденья. Да, он действительно дьявол. Потому что прекрасно знал, что испытывает Хэммонд в эту минуту. Ничего, скоро ему будет еще хуже. Виконт отчаялся ровно настолько, чтобы попытаться предложить Виоле дружбу. Дружба с женщиной, которую никак не удается затащить в постель, — это ад на земле.

Все же иногда, чтобы попасть в рай, необходимо пройти ад. Хэммонд еще может получить вожделенного сына, но что еще важнее — может вернуть любящую жену. И Дилану лучше других известно, какое это счастье.

Он искренне любил Хэммонда, питал огромную симпатию к Виоле и надеялся, что они согласятся с его предложением. А вдруг дело кончится счастливым браком?

При этой мысли он едва не рассмеялся. Подумать только, Дилан Мур в непривычной роли свата!

Ему не терпелось вернуться домой и все рассказать Грейс…

А вот Джон в ожидании экипажа думал не о дружбе. О любви.

Что такое любовь? Поэты слагали о ней стихи, композиторы вроде Мура сочиняли музыку, простые смертные постоянно влюблялись или говорили о любви, или страдали из-за Любви, но что это такое — любовь?!

Он подумал о Муре. Когда-то Джон был твердо уверен, что именно Дилан никогда не женится. И все же он женился. Женился на своей любовнице. Джон представить не мог, что такого нашел в Грейс самый прожженный в Англии повеса. Почему влюбился настолько, что повел ее к алтарю?! Ничего не скажешь, она очень красива, а к тому же добра и нежна. Но Мур сходил по ней с ума, любил безумно, почти пугая окружающих своей страстью.

Экипаж Джона подкатил к обочине. Он шагнул вперед, но остановился и, повинуясь какому-то порыву, отослал кучера и решил пройтись пешком. Вечер был прохладным, и ветерок приятно освежал кожу. В конце концов, если пойдет дождь, он всегда сможет взять наемный экипаж.

Наверное, существуют разные виды любви.

Он подумал о сестре Кейт, умершей, когда он был совсем маленьким. Она обнимала его, смеялась… и ее смерть оставила в душе ужасную пустоту. Он любил сестру. И точно это знал.

Он вспомнил о Перси и Констанс, верных друзьях, которые были небезразличны ему и которым он был небезразличен. Их привязанность и доверие к нему были неоспоримы. Он старался не думать о Перси, потому что при одной мысли о нем рана вновь открывалась и нестерпимо ныла, потому что он любил кузена, как родного брата. Он и Конни любил, симпатизировал ей и уважал, как немногих, но действительно ли был влюблен в нее когда-то?

Джон вспомнил их разговор после похорон Перси. Наверное, Конни права. Он никогда не был влюблен в нее по-настоящему. Когда она вышла за Перси, он беспробудно пил целую неделю, пару месяцев шлялся по борделям, и всю так называемую любовь как рукой сняло. Будь она настоящей, истинной, разве можно было бы справиться с ней столь поверхностными средствами? Разумеется, нет!

Тротуар постепенно расширился, переходя в широкую улицу, и Джон очнулся от размышлений. Остановился и сообразил, что идет не туда. Нужно было двигаться на восток, на Брук-стрит, а он повернул на запад и теперь смотрел на величественные ворота кованого железа, принадлежавшие парку на Гросвенор-сквер.

Черт побери! Не довольно ли с него этого места?! Будь у него в голове хоть немного мозгов, он бы немедленно убрался отсюда и нашел женщину, которая встретит его с распростертыми объятиями и пустит в свою постель. Но Джон упрямо зашагал вперед, пока не очутился у ограды парка. Схватился за прутья и уставился на то место рядом со скамьей, где неделю назад его жена играла с Николасом.

Он думал о родителях, между которыми не было не только любви, но и простой симпатии. Может, именно поэтому его супружеская жизнь тоже потерпела крах? Какая ирония судьбы!

Он с необычайной ясностью помнил, как совсем еще маленьким подмечал взаимную холодность родителей, и вот, несмотря на все его девятилетние усилия ни в чем не походить на отца, он ухитрился превратить свой брак в такой же фарс, в котором не было ни нежности, ни любви.

Пошел дождь: легкая морось, увлажнившая его фрак. По спине пробежал озноб: к ночи сильно похолодало. Наверное, глупо стоять здесь. Нужно вернуться, прежде чем морось перейдет в ливень и он окончательно промокнет.

Джон отвернулся, но вместо того, чтобы уйти, прислонился к железным прутьям и стал смотреть на освещенные окна гостиной Тремор-Хауса. За стеклами вспыхнуло золото волос. Волос Виолы.

Он вспомнил, какой она была девять лет назад: легко уязвимая страстная девочка, принявшая обожание за любовь к нему. Он не понимал, и тогда, и сейчас, как это можно влюбиться, не зная человека. За один вечер, после двух танцев и короткого разговора. Это не может быть любовью, скорее романтической фантазией. Он не верил Виоле ни тогда, ни сейчас.

И хотя с самого начала знал, что имеет власть над ней, не мог проникнуть в природу этой власти. Зная, что он разорен, зная о его репутации никчемного развратника, зная, что ни одна порядочная женщина не вышла бы за него, она пошла против желаний брата и стала его женой. Потому что любила его?

Он вспомнил о Перси, как тот стоял на коленях в грязи и угрожал покончить с собой, если Конни не выйдет — за него. И все это потому, что он любил ее?

Джон провел рукой по мокрым волосам и растер дождевые капли по лицу. Что же такого в этой любви, которая заставляет людей лишаться рассудка и здравого смысла?

Он долго стоял у ограды парка, затерянный в дожде и тумане. Он смотрел на окна Тремор-Хауса и упорно искал ответа. Но так и не нашел.

Глава 11

Виола легла спать рано. Энтони и Дафна поехали на бал, но у нее разболелась голова, и она решила остаться дома. Приняла теплую ванну, выпила чашку приготовленного кухаркой настоя из ивовой коры и мяты и забралась в постель в девять вечера. Но хотя настой помог и голова уже не болела, сон никак не шел. Во время сезона все ложились спать только под утро, и теперь глаза Виолы просто отказывались закрываться. Проворочавшись целый час, она сдалась и направилась на поиски Куимби. Объяснила дворецкому, что будет в библиотеке, и попросила принести ей обычного чаю. Лакей разжег в камине огонь, а после того, как он ушел, Виола взяла с полки книгу, свернулась калачиком в уголке дивана и стала читать.