Кэтлин Уинзор - Навеки твоя Эмбер. Том 1 Страница 36

Но Эмбер надула губы и, не глядя на Салли, сердито ответила:

— Может быть, банкир тетушки вообще не пришлет денег, ведь я теперь замужем!

А тем временем деньги Эмбер понемногу утекали. Они шли на карманные расходы Льюка, на миссис Гудмен, которая каждый раз обещала возместить истраченное, как только она получит деньги от мужа, когда тот вернется из Франции; деньги уходили на торговцев, которые являлись и требовали погасить задолженности за два или три месяца.

«Что же я буду делать, когда кончатся деньги?» — тоскливо думала Эмбер и в отчаянии снова рыдала. Она плакала со времени отъезда Карлтона чаще, чем за всю предыдущую жизнь. Поводом могла послужить очередная грубая выходка Льюка, не вовремя полученная юбка от прачки; малейшее расстройство, малейшее неудобство вызывало теперь у Эмбер потоки слез. Иногда слезы просто тихо текли, а бывало, она разражалась бурными рыданиями, как летний ливень. Жизнь больше не веселила и не радовала ее, а стала пустой и безнадежной.

Ничего хорошего не ожидало ее и впереди. Вот родится ребенок, за ним последуют другие, и так год за годом нескончаемой чередой. Без денег, с ребенком, о котором надо заботиться, с грубым мужем, с тяжелой работой вся ее красота скоро исчезнет. И она состарится.

Иногда Эмбер просыпалась ночью от кошмара: будто она боролась с какой-то растущей живой сетью. Она садилась на кровати настолько испуганная, что едва могла дышать. Потом вспоминала о Льюке, спавшем рядом и занимавшем три четверти постели. Она его так ненавидела, что готова была задушить собственными руками. Эмбер сидела и глядела на него, размышляя, с каким бы наслаждением вонзила в него нож, пригвоздила бы его к постели, пока он вот так, раскинувшись, беспомощно спит. Или, может быть, лучше отравить? Но она ничего не понимала в ядах и боялась оказаться пойманной. Женщину, виновную в убийстве мужа, сжигали на костре заживо.

Пока что никто из них не догадывался о ее беременности, хотя пошел уже шестой месяц. Многочисленные накрахмаленные нижние юбки и пышные верхние помогали скрывать живот в дневное время, а одеваться ей удавалось тогда, когда никого не было рядом или повернувшись спиной. Ночью свет всегда гасили, потому что Онор спала в той же комнате, где и хозяева, на сундуке, который днем убирали. Но все равно они скоро все узнают. Эмбер была уверена, что ей не удастся заставить их поверить, будто ребенок от Льюка. Она не представляла, что можно предпринять.

Время от времени Эмбер меняла потайное место, где хранила деньги, оставляя лишь несколько монет на ежедневные расходы, и она считала, что поступает весьма разумно. Однажды, когда она заглянула в свой тайник, то обнаружила, что кошелек исчез.

Эмбер запрятала кожаный мешочек за тяжелый резной дубовый комод, а завязки намотала на гвоздь. Теперь же она в панике ползала на четвереньках вокруг, смотрела снизу и сбоку, но ничего, кроме комков пыли, под комодом не нашла. Эмбер испугалась, ей стало плохо. Она обернулась и заорала на Онор, та прибежала из соседней комнаты и застыла, пораженная видом разгневанной хозяйки, сидевшей на полу у шкафа. Раскрыв рот, Онор от растерянности сделала реверанс.

— Слушаю, мэм?

— Ты передвигала этот комод?

— О нет, мэм! — Она вцепилась в свои юбки, будто искала в них защиту.

Эмбер решила, что служанка лжет, хотя, вероятно, она действовала по наущению Льюка. Эмбер устало поднялась с колен. Она даже удивилась, что переживает случившееся легче, чем можно было ожидать, и пошла к двери, за которой ее ждал портной с неоплаченным счетом в руках. Он вел себя исключительно вежливо, когда Эмбер сообщила ему, что в доме нет денег. Портной пообещал прийти в другой раз. Мистер Чаннелл — прекрасный клиент, неразумно портить с ним отношения.

Льюк вернулся домой поздно и слишком пьяный, чтобы что-то выяснять, поэтому Эмбер пришлось отложить разговор до завтра. Однако, когда она проснулась на следующее утро, комната была пуста, дверь в комнаты Салли заперта. Но Эмбер могла слышать тихие голоса за стеной. Она быстро выскочила из постели, схватила нижнюю сорочку, чтобы одеться и поговорить с Льюком, пока он не ушел.

Она натягивала сорочку через голову, когда открылась дверь и в комнату вошел Льюк. Эмбер быстро потянулась к нижней юбке, но Льюк успел раньше. Он ухватил Эмбер за локоть, развернул к себе лицом, вырвал у нее из рук одежду и швырнул в сторону.

— Не спеши так. Надеюсь, муж имеет право иногда поглядеть на свою жену? — он посмотрел на большой живот Эмбер. — Ты очень стеснительная для шлюхи, которая вышла замуж, на третьем месяце беременности, — произнес он медленно со злостью. — Значит, ты для этого вышла за меня замуж, вшивая потаскуха? Чтобы узаконить своего выродка…

Эмбер неподвижно смотрела на него: ее беспокойство и нерешительность внезапно исчезли, остались только отвращение и ненависть, настолько сильные, что вытеснили все другие чувства.

Она размахнулась и с яростью ударила его по уху. Льюк схватил ее за волосы и энергично встряхнул, а другой рукой ударил в челюсть. Страшно напуганная, Эмбер увидела в глазах Льюка желание убить ее. Она закричала, и в комнату ворвалась Салли Гудмен.

— Льюк! Льюк! Какой же ты дурак! Ты все испортишь! Прекрати сейчас же!

Салли начала бороться с ним, а Эмбер не принимала участия в свалке, опасаясь, что Льюк ударит ее в живот и погубит ребенка. Она старательно прикрывала живот руками, но муж. стиснув зубы, с искаженным от ярости лицом и изрыгая ругательства, снова и снова бил ее, не разбирая куда. Наконец Салли удалось оттащить его, и Эмбер свалилась на пол, ее душили спазмы, она громко стонала и истерически вскрикивала.

— Будь ты проклят, Льюк! — услышала она крик Салли. — Твой сумасшедший нрав нас всех погубит!

Льюк, не обращая внимания на Салли, крикнул Эмбер:

— В следующий раз, шлюха поганая, ты от меня так легко не отделаешься! Я тебе шею сломаю, слышишь? — Он еще раз пнул ее, Эмбер закричала, закрыв глаза и прикрывая живот. Льюк вышел, громко хлопнув дверью.

Онор и Салли сразу же бросились к Эмбер и уложили ее на кровать. Эмбер несколько минут лежала, всхлипывая и содрогаясь не столько от боли, сколько от гнева, ненависти и унижения. Салли присела на постель, растирая ей руки и успокаивая, а Онор наклонилась над Эмбер и глядела на нее широко раскрытыми глазами с сочувствием и испугом.

Когда Эмбер стала приходить в себя, она ощутила резкие толчки в животе и поняла, что это движения ребенка.

— О, — гневно вскричала она, — если он погубил моего ребенка, я клянусь, что этот сукин сын будет болтаться на виселице на Тайберн Хилл!

Хотя Эмбер и сама много раз мечтала, чтобы несчастный случай вызвал у нее выкидыш, теперь она поняла, что больше всего на свете хочет выносить ребенка. Этот ребенок — последнее, что осталось у нее от лорда Карлтона.