Элизабет Бикон - Охота на герцогиню Страница 36

Но пока реальность лишь брезжила сквозь туман, и она продолжала лежать под ним, вытянувшись во весь рост и наслаждаясь давлением мощного тела своего любовника. Джессика глубоко вздохнула и невольно вслушалась в согласное биение пульса жизни в их телах. Похоже, они нужны друг другу, как воздух. Сладкая дрожь, как отзвук пережитого потрясения, пробежала по ее телу, когда он приподнял сонные веки, и на нее глянули его чудные тепло-зеленые глаза. Неужели она когда-то считала его жестокосердным? «Правда, жесткость ему очень даже нужна в одном особенно мощном месте», — мелькнула у нее озорная мысль, и дрожь наслаждения снова прокатилась волной по ее телу, захватила его. Он все еще был в ней и сонно проворчал в ее адрес «милая распутница».

Они лежали вместе, переживая эти несколько бесценных мгновений жизни, он приподнял свой могучий торс, опираясь на локти. Время от времени на нее мягко накатывала волна дрожи от восторженных воспоминаний, а он, казалось, просто впал в забытье, удовлетворенный совершенным ими обоими. Но всему приходит конец: он распрямил руки и чуть отодвинулся назад, так что его еще приподнятый член покинул ее лоно. Он коснулся легким поцелуем ее припухших губ и перекатился, держа ее в объятиях, так что она оказалась над ним. Он любовался ею, словно она — все, что ему надо в жизни.

— Полагаю, то были конечно же самые глубокие и сильные человеческие чувства, какие я могу испытать, милая, — хрипло выдавил он.

Поди, поверь ему, а он так и будет перефразировать ее глупые афоризмы.

— Это только для начала, — криво усмехнулась она, перебирая его черные как смоль кудри.

Ей и в самом деле хотелось думать, что это, возможно, начало любви.

— Вы весьма требовательная любовница, мисс Пэндл, если ставите планку так высоко, судя по сегодняшним подвигам, — сообщил он, опустив ее рядом с собой, приподнимаясь на локте и сверху вниз заглядывая ей в лицо со страстью и восторгом.

— Что ж, хвалился котелок перед горшком своей белизной, если верить моим ушам, — ответила она, радуясь, что его взгляд сразу остановился на ее сочных, распухших от поцелуев губах, затем спустился на обнаженную шею и зачарованно уставился на налитые груди с бутонами сосков, она сама чувствовала, как они роскошны.

В его глазах мелькнуло некое самодовольство, когда он обозрел ее роскошества.

— Думаю, однако, все мои просьбы к вам ныне принимаются с энтузиазмом, — подчеркнуто медленно произнес он, подпирая рукой подбородок и задумчиво разглядывая ее.

Его праздная рука лениво потянулась к ней, а в зеленых глазах замелькали золотистые искорки, поощряя ее удостовериться в своей соблазнительности и умении соблазнять, и пламя, разгорающееся в его глазах, подтверждало — он доволен своим открытием.

— Который час? — все-таки спросила она, беспокоясь, что кто-то из гостей или домочадцев мог отправиться искать герцога, и если выйдут в садик и обнаружат, что хозяин заперся там с крестницей леди Мелиссы, огласки не избежать.

Он огорченно вздохнул, видимо, придется отказаться от идеи соблазнить ее еще раз.

— Пожалуй, пора мне уходить, пока кто-то не начал искать вас и не обнаружил, что меня тоже нет в доме, — объяснил Джек и состроил недовольную гримасу — он повелевает и распоряжается столь многим, что его отлучки редко остаются незамеченными.

— Тогда нам надлежит поправить ваш скандально-растрепанный вид, милорд.

Она улыбнулась, надеясь, что он поймет: она вовсе не претендует на эксцентричный повтор, зная, что его обязанности превыше того.

— Если вы постараетесь, мы оба не выйдем отсюда, пока не подойдет время одеваться к обеду. Но мы не желаем омрачить скандалом нашу сегодняшнюю помолвку, так, дорогая? — спросил он так нежно, что она едва не покорилась судьбе, как и положено укрощенной деве — жеманно улыбнуться и застенчиво согласиться с повелением стать женой.

— Помолвки не будет. Я отказываю вам, Джек, — непреклонно объявила она.

— Девичья память у вас, однако. А вот я помню, что совсем недавно вы мне абсолютно ни в чем не отказывали, Джессика, — возразил он, окидывая ее холодным критическим взглядом и наливаясь гневом.

Она словно увидела себя со стороны, нагой и униженной, и прониклась чувством вины.

— Все же я не стану вашей женой.

Она строптиво продолжала задирать подбородок, хотя ей пришлось в это время возиться с лентами и шнуровкой и искать упавшие заколки, которые он, должно быть, вытащил из ее роскошной прически, пока она отвлекалась.

— Тогда вам уже не быть женой другого мужчины, — попрекнул он, и она вздрогнула, словно от боли.

Действительно, мужчины подразумевают, что девушка окажется целомудренной и девственной в первую брачную ночь.

— А я и не собиралась быть таковой.

Она равнодушно пожала плечами, словно отпуская с миром все свои добрые надежды и мечты. Он сделал ее своей любовницей, только и всего, и нет причины видеть в том нечто иное.

— Надо понимать, подобное решение вы приняли еще тогда, когда оправились от тяжелой горячки после перелома, с которым пролежали всю ночь на мокром торфянике под упавшей лошадью? Помните, вы обещали тогда впредь не таить своих желаний и допускали, что мы вправе знать о ваших замыслах, так?

— Да, — коротко согласилась она и повернулась к нему спиной, чтобы он затянул ей шнуровку на корсете.

Она затаила дыхание, чтобы не дрожать от восторга, пока его чувственные пальцы возились за ее спиной. Их прикосновения волновали, несмотря на восстановленные, преграды из тонкого батиста и муслина. Все-таки ей удалось довести до его сведения, что выйти за него только после любовных утех — неслыханная наглость даже для герцога Деттингема.

— Я была тогда беспечна и глупа. Бедное животное поплатилось своей жизнью, а я с тех пор знаю, что никогда не смогу бегать и даже ходить так легко, как все прочие, не смогу танцевать и надеяться на беспечный флирт с молодыми джентльменами, которые пожелали бы жениться на смазливой младшей дочке виконта. Если бы я не знала этого заранее, джентльмены скоро дали бы мне понять — я отнюдь не тяну на их идеал.

— Слепые щенки, — пренебрежительно пробормотал он.

— А вы, Джек? Вы не были таким? — тихо спросила она и почувствовала, как он дернулся, одновременно разворачивая ее за плечи лицом к себе.

— Я никогда не имел намерений унизить вас небрежением и не считал, что вы в чем-то стали хуже после того несчастья, Джессика, — проникновенно настаивал он, и ее сердце едва не растаяло в самый неподходящий для того момент. — Я был просто чванливым молокососом — полмира лежало у моих ног. Тогда я не удосуживался тратить более минуты на разговор с очередной девицей, иначе она или ее родственники сочли бы, что я набиваюсь ей в мужья. Знаете, я цепенею при мысли, что из-за своей боязни быть пойманным в брачные сети мог упустить вас и тем обездолить себя на всю жизнь. Мне несказанно жаль теперь, что сразу не понял, как сильно вы, Джессика, отличаетесь от тех глупышек, которые видели во мне — юном герцоге — легкую добычу. Они охотно влюбились бы в мой блистательный титул, но не в того мальчишку, которому повезло обладать им, — уверял он так, будто приносил присягу перед лицом строгого судьи.