Сири Джеймс - Дракула, любовь моя Страница 37

Джонатан написал еще лишь одну отчаянную строчку: «Прощайте все! Мина!..»

На этом дневник закончился.

Я не знала, что и думать о заметках моего мужа. Ужасные записи оставили меня в замешательстве и слезах. Едва закончив чтение, я вернулась и перечитала некоторые абзацы заново, в надежде, что неверно поняла кое-какие стенографические символы. Нет, я не ошиблась. Ах! Как, верно, страдал мой бедняжка! Неудивительно, что он бредил в будапештской больнице о демонах и волках, о призраках и крови!

Есть ли здесь хоть капля истины или это лишь порождение больного воображения? Джонатан подхватил воспаление мозга и написал все эти странные и ужасные вещи? Или у него были какие-то основания для части из них? Как верно указал мистер Хокинс, Джонатан всегда был на редкость благоразумным, спокойным и уравновешенным человеком. Он не предавался диким фантазиям… отчего содержимое его дневника смущало и расстраивало меня еще больше.

Я вернулась к началу, к той части, где Джонатан подслушал разговор крестьян об оборотнях и вампирах. Я уже встречала вампиров в поэзии и прозе, но они были простыми выдумками, типичными для сказок и суеверий Восточной Европы. Джонатан ни разу больше не употреблял эти слова на протяжении всего дневника, но все же описание событий породило в моей голове множество тревожных вопросов. Джонатан утверждал, что три ужасные женщины исчезли прямо у него на глазах, а позже вновь материализовались из пылинок в воздухе! Он вообразил их от начала и до конца или заблуждался хотя бы в этом? Если женщины существовали, каковы были их отношения с графом Дракулой? Они пытались соблазнить Джонатана… или причинить ему какой-то вред? Кто лежал в мешке? Неужели действительно дети, которых Дракула принес женщинам в дар… в качестве угощения?

Разве может существовать столь чистое зло?

Что касается ужасного старого графа с его жестокими манерами и странными гадкими привычками, то у меня накопилось столько вопросов, что я не знала, с каких и начать… но не сомневалась в том, что не могу завести разговор с Джонатаном.

Ах! Как все переменилось всего через несколько коротких дней! Порой мне кажется, что лучше бы нам никогда не знать правды.

В четверть девятого я услышала звук знакомых шагов на дорожке, извещающий о возвращении Джонатана. Я засунула его дневник обратно в шкаф и спустилась поприветствовать мужа, старательно улыбаясь и ведя себя как можно зауряднее. Повар приготовил ужин, но у меня не было аппетита.

Мы рано легли. После долгого дня Джонатан сразу заснул. Я же была слишком взбудоражена. Из головы не шел мужчина, которого мы встретили в Лондоне. Джонатан, по-видимому, был совершенно уверен в том, что узнал графа. Вдруг он прав? Ведь во всем этом прослеживается единая нить. Граф Дракула собирался приехать в Лондон. Однако, согласно описанию Джонатана, он был бледным седовласым стариком… а у мужчины, которого мы встретили, черные волосы и румяное лицо. Человек не может помолодеть… или как? Однако он в силах изменить внешность с помощью парика и грима, как, очевидно, поступил в ту ночь, когда выдавал себя за кучера, и, возможно, еще раз, в последний день, когда Джонатан нашел его спящим в похожем на гроб ящике, на губах его запеклась кровь. Кого сожрал граф? Если бы Джонатан не сбежал, Дракула убил бы его?

Мне в голову пришла ужасная мысль. Допустим, мы действительно встретили на Пикадилли графа Дракулу. Если он и есть то самое чудовище, которое описал мой муж, то какой хаос может возникнуть в городе, набитом миллионами людей! Мне вспомнились слова, которые Джонатан произнес в день нашей свадьбы, говоря о своем дневнике: «Давай навсегда оставим эту тему… если только однажды некий священный долг не заставит меня вернуться к горьким часам, проведенным во сне или наяву, в здравом уме или бреду, которые описаны здесь».

Похоже, священный долг призовет нас уже скоро. Я решила, что мы не должны уклоняться от него. Нам надо быть готовыми.

Когда Джонатан ушел на работу следующим утром, я достала пишущую машинку и начала расшифровывать его дневник. Это заняло большую часть дня. Едва перевернув последнюю страницу, я разыскала записи, которые вела в Уитби, и тоже перепечатала их на машинке. Джонатан работал допоздна, так что я с отчаянной решимостью трудилась весь вечер, закончила и с чувством усталого удовлетворения сложила отпечатанные страницы в свою рабочую корзинку. Я подумала, что теперь нам есть что показать чужим глазам, если это потребуется.

Разумеется, за ужином я ни словом не обмолвилась о своих дневных занятиях.

— У меня завтра дело в Лонсестоне, — сообщил Джонатан, рассеянно ковыряя ростбиф и потягивая вино. — Придется остаться на ночь.

— Правда? — разочарованно переспросила я. — Я буду скучать по тебе. Ты понимаешь, что мы расстаемся впервые со дня нашей свадьбы?

— Прости, но ничего не поделаешь. Всего на одну ночь, дорогая. Я вернусь домой послезавтра, вероятно, довольно поздно.

Когда мы на прощание поцеловались наутро, Джонатан сказал, что любит меня, и очень крепко обнял. Но я чувствовала, что его мысли витают где-то далеко, как и все время после моего воссоединения с ним в Будапеште.

«Ах! — подумала я, глядя, как он идет прочь по переулку. — Надеюсь, мой милый муж позаботится о себе и его ничего не расстроит».

Затем я упала в кресло и хорошенько выплакалась.

С утренней почтой прибыло письмо от Абрахама Ван Хельсинга, человека, который прислал мне телеграмму о Люси несколько дней назад.

Лондон, 24 сентября 1890 года

(конфиденциально)

Молю простить меня за тягостное письмо, в котором я известил Вас о смерти мисс Люси Вестенра. Благодаря любезности лорда Годалминга я получил возможность прочесть ее письма и бумаги, поскольку меня глубоко волнуют некоторые жизненно важные вопросы. Среди них я нашел несколько Ваших писем, из которых ясно, какими близкими подругами вы были и как сильно Вы любили ее. Ах, мадам Мина! Заклинаю Вас помочь мне в память о той любви. Я прошу только ради блага других, чтобы исправить великое зло и избегнуть множества ужасных бед, которые могут оказаться значительнее, чем Вы думаете. Я хотел бы увидеться с Вами. Мне можно доверять. Я друг доктора Джона Сьюарда и лорда Годалминга, прежде — Артура, жениха мисс Люси. Сейчас я должен хранить нашу встречу в тайне от всех. Я приеду в Эксетер, чтобы увидеться с Вами, как только Вы изволите согласиться и назначите место и время. Еще раз заклинаю о прощении, мадам. Я прочел Ваши письма к бедняжке Люси, знаю, как Вы добры и как страдает Ваш муж, и потому молю Вас, если возможно, не просвещать его на этот счет, чтобы не причинить ему вреда. Еще раз простите и не судите меня строго.