Оливия Дрейк - Если башмачок подойдет… Страница 37

Хуже того, викарий оставил возвышенное красноречие, которое он демонстрировал на кафедре. Он излагал урок нудным невыразительным тоном, без сомнения, неспособным заинтересовать восьмилетнего мальчика.

Сложив руки, Аннабелл закатила глаза и покачала головой, как бы показывая: «Я вам говорила…» Саймон искоса взглянул на нее. Хотя ему неприятно было это признать, она оказалась права в своих суждениях. Ему следовало уделять больше внимания образованию племянника все эти месяцы. Он не должен был полностью зарываться в дела поместья. Не имел права. Даже если ему чертовски трудно смотреть на Николаса, не вспоминая о коварстве Дианы…

Громкий крик донесся из классной комнаты. Бантинг в гневе повысил голос:

– Негодный мальчишка! Сейчас же отдайте мне это.

Саймон застыл, устремив взгляд в пустой дверной проем. Услышав шлепок, а следом приглушенный детский вскрик, он почувствовал, что пальцы Аннабелл судорожно вцепились ему в руку.

Она ринулась вперед, но Саймон опередил ее. Он вошел в класс и увидел, как Персиваль Бантинг, склонившись над партой мальчика, язвительно говорит:

– Ваш дядя высечет вас, когда услышит об этом.

Саймон ухватил священника за сутану и рванул назад.

– Нет, это вас я высеку, если вы посмеете снова поднять руку на моего племянника.

Лисье лицо Бантинга мгновенно побелело. Маленький предмет выпал из его руки и, подпрыгивая, покатился по гладкому деревянному полу.

– Лорд Саймон! Я… я не видел, как вы вошли.

– И слава Богу, иначе я бы никогда не узнал, какой вы мерзавец. – Саймон отшвырнул викария в сторону, так что тот, пошатываясь, врезался в учительский стол. – Соберите свои вещи и убирайтесь. Больше вы не вернетесь.

– Но, милорд…

– Убирайтесь немедленно, пока я не выставил вас также и из прихода.

Нахмурившись, Бантинг вытащил несколько вещей из письменного стола и захлопнул ящик. Обойдя стороной Саймона, он злобно посмотрел на Аннабелл. Она опустилась на корточки возле Николаса, обвив мальчика рукой.

Когда викарий вышел из класса, Николас соскользнул со стула и подобрал то, что выронил Бантинг. Это оказался маленький кавалерист, один из тех оловянных солдатиков, с которыми в детстве играл Саймон.

Аннабелл подняла на Саймона испытующий взгляд.

– Его светлости запрещали пользоваться старыми игрушечными солдатиками. Этот приказ исходил от вас или от мистера Бантинга?

– Боже милостивый, конечно же, не от меня.

Нахмурившись, Саймон наблюдал, как она взволнованно обдумывает его слова. С какой стати она решила, что он мог запретить ребенку играть старыми игрушками? Ответ пришел быстро. Потому что он никогда не давал ей повода думать иначе. Потому что он был суровым надзирателем по отношению к племяннику.

«Это от вас он убежал, это вас он боится. Если бы вы показали ему свою любовь и доброту, может, он бы с большей охотой посещал вас».

Гнев его постепенно угасал, и Саймону неожиданно захотелось взъерошить волосы мальчика или, может, опустившись на корточки, заговорить с ним. Но сила давней привычки удержала его на месте. Было бы нечестно пробуждать в ребенке ожидание любви. Ничего не изменилось. Он по-прежнему испытывал сильную неприязнь к Николасу. Возможно, если бы у ребенка не было этих светлых волос и зеленых глаз, того же хрупкого телосложения, что и у Дианы, все могло бы сложиться иначе. Но реальность невозможно было изменить.

Он перевел взгляд на Аннабелл.

– Ну что ж, мисс Куинн, похоже, вы теперь единственный наставник моего племянника.

Она подняла на него взгляд. На лице ее не отразилось никакого торжества или злорадства. Только глубокая признательность.

– Благодарю вас.

Под ее сияющим взглядом Саймону стало неловко. Ведь он отнесся безответственно к своим обязанностям опекуна.

– Благодарите себя. Я в неоплатном долгу перед вами за ваше вмешательство. Всего хорошего. – И чтобы не поддаться искушению задержаться, Саймон повернулся кругом и широким шагом покинул классную комнату.

Глава 12

Три недели спустя Аннабелл, стоя на коленях на каменном полу своей спальни, открывала старый дорожный чемодан. Хотя большая часть ее вещей была распакована и разложена по местам вскоре после прибытия в замок Кеверн, она хранила кое-что про запас в чемодане. Девушка поспешно перебрала кучу лоскутков, отыскивая длинную полоску голубого шелка, оставшегося от одного из ее платьев. Если поторопиться, то можно смастерить из нее отличную ленту.

Ровно через час ей следовало быть внизу среди гостей. Лакей доставил приглашение всего десять минут назад. Нет, это было не совсем приглашение, скорее краткий приказ от лорда Саймона. Короткое послание, небрежно нацарапанное черными чернилами на сложенном листке бумаги и подписанное его инициалами.

«Вам надлежит присутствовать на званом ужине сегодня в семь часов вечера. С.У.».

Записка застала Аннабелл врасплох. Как мог этот человек ожидать, что она сумеет подготовиться после столь внезапного приглашения? У нее не было времени, чтобы сшить красивое платье, подходящее для светского приема. Пришлось приспосабливать одно из повседневных.

Аннабелл уже знала по шумным приготовлениям внизу, что ожидается большое количество гостей. Некоторые из них останутся в замке Кеверн на несколько дней с ночевкой. Нанимая Аннабелл, леди Милфорд упоминала, что гувернанток иногда приглашают на светские вечеринки. Но Аннабелл никогда не думала, что это может на самом деле случиться. Лорд Саймон редко принимал посетителей, кроме нескольких кратких послеобеденных визитов. А с тех пор как мистер Бантинг был смещен, лорд Саймон вообще не замечал ее, словно она и не существовала.

В чемодане ее пальцы наткнулись на отделанную бахромой серую шелковую шаль, которую ученицы подарили ей на прощание. Она послужит прекрасным дополнением к темно-голубому платью.

Под шалью лежал небольшой сверток. Откинувшись назад, Аннабелл открыла мешочек из мягкой кожи и уставилась на пару туфель на высоких каблуках.

Эти элегантные туфли ей одолжила леди Милфорд. Странно, но Аннабелл совершенно не вспоминала о них до этой минуты.

Она благоговейно погладила кончиками пальцев темно-бордовый атлас туфельки. Узор из хрустального бисера ярко сверкал в последних лучах заходящего солнца, струившихся сквозь высокое окно. Казалось невероятным, что такие прекрасные туфли принадлежат ей.

Никогда в своей жизни не имела она ничего столь изысканного.