Томас Шерри - Ночные откровения Страница 37

После каждого глотка приходилось останавливаться, чтобы сдержать тошноту, но мужчина продолжал прижимать чашку к губам, и Элиссанда, задыхаясь и скрипя зубами, пила.

А когда осушила отвратительное пойло до последней капли, он дал ей воды, вкуснее которой не доводилось пробовать. Девушка глотала жадно, захлебываясь, радуясь ощущению льющейся на подбородок влаги. Наконец утолив жажду, отвернулась от стакана и прижалась лицом к груди спасителя.

Его жилет был из какой-то тонкой ткани, а рубашка — мягкой и теплой. И хотя голова по-прежнему ужасно трещит, зато… Зато Элиссанда в безопасности. В кои-то веки у нее есть защитник, который поддерживает и ухаживает, и к тому же так приятно пахнет.

«Благоухание Ливана», — подумалось ей безо всякой причины.

Однако состояние уюта и защищенности длилось недолго. Благодетель уложил Элиссанду обратно в постель, укрыл и ушел, несмотря на ее разочарованный стон и вцепившуюся в жилет руку.

Услышав в очередной раз приближающиеся шаги, девушка открыла глаза и немедленно их закрыла.

Лорд Вир.

О нет.

Только не он.

— Ну же, леди Вир, — прощебетал маркиз. — Я понимаю, как велико искушение поваляться в постели, но надо поторапливаться — ванна ждет.

Что он делает в ее комнате? Элиссанда, наверное, еще спит и видит сон. Кошмарный сон.

Но тут на девушку обрушились воспоминания о событиях прошлой недели: леди Кингсли и крысиное нашествие — полный дом холостяков — милый лорд Фредерик — столкновение в дядином кабинете — венчание…

Она замужем! За лордом Виром!

И эту ночь провела с ним…

— Может, мне спеть, чтобы разбудить вас? — с воодушевлением предложил маркиз. — У меня есть подходящая песенка: Дейзи, Дейзи, дай мне скорей ответ, я не знаю, любишь ты или нет…[36]

Элиссанда завозилась, приподнимаясь.

— Спасибо, теперь я точно проснулась.

Одеяло сдвинулось, открыв пятно на простынях. Рука метнулась ко рту, а в память хлынули новые образы. Как проводила языком по его зубам — подумать только! Как маркиз швырнул ее на кровать — Господи Боже! И боль — ужасная, раздирающая… При этих воспоминаниях Элиссанда заморгала.

Но насколько они подлинны? Ей ведь помнился и разговор о бриллианте, и платок, благоухающий ливанским кедром. А что побудило ее декламировать Песнь Песней?

— Но я же только начал, — заныл лорд Вир. — Дайте мне закончить.

Элиссанда сглотнула и решительно спустила ноги с кровати. Выпрямившись, она поняла, что одета единственно в шелковый халат. Хорошо еще, что в комнате полумрак — только по краям штор пробивается слабый свет. С чего это ей раньше казалось, что здесь невыносимо ярко?

— Я с удовольствием послушаю ваше пение в другой раз. А теперь прошу простить меня, сэр — ванна ждет.

Забежав вперед жены, маркиз открыл ей дверь ванной комнаты.

— Маленький совет, дорогая: не засиживайтесь, а то растаете.

— Что вы сказали? — моргнула Элиссанда.

— Вода горячая. Не задерживайтесь в ванне дольше пятнадцати минут, а то начнете таять, — на полном серьезе повторил маркиз.

На сие изречение можно было ответить только такой же нелепостью:

— А разве за пятнадцать минут вода не остынет?

— Надо же, а я об этом и не подумал, — отвесил челюсть маркиз. — Так вот почему никто не слышал об исчезающих при мытье людях…

Элиссанда закрыла дверь, залезла в воду и уставилась на собственные коленки. Она не станет плакать. И ни за что не раскиснет. Она прекрасно понимала, на что идет, сбрасывая одежду перед лордом Виром.

Ровно через четверть часа маркиза вынырнула из ванны — и наткнулась в гостиной на мужа, восседающего за столом и зачарованно созерцающего вилку. При появлении жены он перевел взгляд на нее, отложил вилку в сторону и заулыбался в своей глуповатой манере.

— Как ваша голова, дорогая? Вы выпили целую бутылку сотерна!

Разве он может быть тем, кто совсем недавно поил ее лекарством от похмелья? В чьих объятьях ей было так покойно?

Лучше не думать об этом, чтобы не портить сладость воспоминаний.

— Голова уже лучше, спасибо.

— А желудок? Успокоился?

— Кажется, да.

— Тогда поешьте чего-нибудь. Я заказал вам чай и обычные гренки.

Упоминание о еде не ввергло желудок в новые конвульсии, поэтому Элиссанда медленно подошла к столу и села.

Маркиз налил ей чаю, попутно заляпав полскатерти.

— Честно признаться, дорогая, я, должно быть, тоже вчера хватил лишку. Но ведь не каждый же день женишься, правда? Я имею в виду, это стоит головной боли.

Элиссанда жевала гренок, не глядя на мужа.

— Кстати, что вы думаете о переговорной трубке? Просто замечательная штука! Я говорю, находясь вот в этой комнате, а им там на кухне все слышно! Правда, меня удивило, что гренки и чай принес официант — думал, они выскочат прямо из трубки. Я даже боялся от нее отходить. Представляете, если бы чайник проделал весь этот путь наверх и тут — шлеп! — я не успел бы его поймать!

Пульсация в голове Элиссанды усилилась, между бедер тоже начало неприятно саднить.

— Я тут перед вашим приходом читал газеты, — не унимался супруг. — И должен вам сказать, был просто шокирован, увидев — где бы вы думали? в «Таймс»! — упоминание о германском кайзере, как о внуке нашей дражайшей королевы! И кто только посмел порочить честное имя королевской семьи, причисляя к ней этого невежественного пруссака? Я намерен обратиться в газету с требованием опубликовать опровержение.

Кайзер действительно приходился британской королеве внуком от ее старшей дочери. Ганноверская династия[37] испокон веков была и оставалась германской.

— Да, конечно, — через силу улыбнулась девушка.

Элиссанда твердо решила стать лорду Виру хорошей женой: она стольким ему обязана. Возможно, завтра, когда голова перестанет так болеть, а звуки мужниного голоса не будут противнее карканья тысячи ворон, она усядется вместе с маркизом — и полным собранием Британской энциклопедии — и исправит хоть некоторые из его заблуждений.

Но сейчас она могла только улыбаться и позволять супругу и дальше ошибаться сильнее, чем сломанные часы.

Элиссанда расстроенно кряхтела. Головная боль еще не настолько прошла, чтобы позволить вытянуть шею и посмотреться в зеркало сзади. Не видя своего отражения, она не могла совладать со шнуровкой корсета на спине.

Негромкий стук в дверь.

— Вам помочь, дорогая?

— Нет, благодарю вас, я справляюсь, — только его помощи и не хватало. Если маркиз приложит сюда руку, они оба окажутся прикрученными к стулу.