Эдит Хилл - Порабощенные сердца Страница 38

Гален не уклонился от вопрошающего взгляда Церрикса.

— Он может пойти двумя путями. Как ты уже сказал, удобное время для военных действий подходит к концу, дороги до весны непроходимы. Вспомогательные части раскиданы по всей провинции. Все это вместе взятое мешает проведению новой кампании. Просто из соображений целесообразности он может решить, что атаку следует воспринять как прощальное наследство своего предшественника. Прежде чем действовать самому, он может подождать развития событий, чтобы решить, не разгорится ли от этой искры пожар бунта.

Гален остановился, проверяя, какое впечатление произвели его слова, и продолжил:

— Я бы соврал, лорд Церрикс, если бы заявил, что точно знаю, каков будет ответ Агриколы. Это нападение с таким же успехом может спровоцировать и военные действия. Среди нас тоже есть различные группировки, некоторые из них стоят за необходимость полного покорения племен. Для них эта акция послужит доказательством того, что мир, якобы желаемый ордовиками, неискренен. Однако есть и другие, понимающие, что легче завоевать, чем удержать завоеванное. Недавно об этом много спорили.

— А что ваш император? — спросил Церрикс. — Разве будет не так, как желает он?

— Он и сенат. Политика Империи сейчас более, чем когда-либо, стоит на принципах нашего великого Августа — границы нужно охранять, а не расширять. Кроме того, в римском сенате очень активна группа, которая придерживается мнения, что Фронтин слишком жаждет воинской славы. Именно они настояли на замене наместника. Был выбран Агрикола, который свободен от чувства враждебности и не опьянен победами, он может вести себя справедливо с побежденным противником. Я слышал, его критики говорили, что поскольку в его жилах течет галльская кровь, он слишком привязан к людям, которыми должен управлять. И все же общественное мнение было за то, чтобы Британия была предложена именно ему. И вследствие своих симпатий маловероятно, чтобы он выбрал путь войны, во всяком случае, если не последует дальнейших провокаций.

— Маловероятно? — приподняв брови, повторил Церрикс.

Гален почувствовал, что не может прочитать его мыслей, и решил подождать, что он скажет.

— Я хотел бы побольше узнать об этом человеке!

— Он еще молод. То, что он в сорок один год достиг столь высокого положения, получил управление Британией и командование над четырьмя легионами, ясно доказывает, какое доверие оказывает ему Веспасиан. Гней Юлий Агрикола аскет по натуре, известен умеренностью и стремлением к власти. Будучи легатом, в правлении Церналиса он не пользовался особенным успехом. Некоторые находили у него склонность к необдуманным поступкам. Другие утверждали, что у него нет чувства юмора. Но он без труда находил способных людей.

— Доказательство сидит передо мной. Но я хотел бы знать, каков он как солдат.

Обдумывая слова, Гален спокойно ответил:

— Он может быть грозным врагом, лорд Церрикс, Когда он сражается с врагами Рима, он делает это лично. Он сам идет впереди колонны, на виду у врага, и заражает своим мужеством солдат, разделяя с ними опасность. Но его воинские способности сочетаются с государственным складом ума и верой в то, что завоевание не имеет смысла, если за ним следует сопротивление. Он понимает чувства завоеванных людей и умеет учиться на чужих ошибках. Война не приносит ничего, если следом за ней идет беззаконие. Поэтому он будет искать мира.

— А ты веришь этому?

— Да. Иначе я не был бы здесь.

Церрикс потрогал толстое шейное кольцо из золота. Торк, символ королевского сана, внезапно показался ему тяжелым. Насколько он может доверять человеку, сидящему напротив? Он припомнил предостережения Мирддина. Доверяться им или собственным инстинктам? Был ли путь, которым он хотел пойти, верным?

И как будто прочитав мысли Церрикса, римлянин заговорил:

— Ты выбрал дорогу, король Церрикс. Я прошу тебя следовать ей. Насколько грозным Агрикола может быть в качестве врага, настолько ценным он может стать в качестве союзника. Я попросил бы тебя дать ему возможность доказать это.

Внезапно Церрикс почувствовал непомерную усталость. Ноша, лежавшая на его плечах, — судьба его народа — была слишком тяжела для одного человека.

— Из этого может ничего не получиться, мой друг. Он заметил тень подозрения и замешательства, мелькнувшие в темных глазах, и неохотно объяснил:

— Агрикола сделал свой выбор. Распыленность ваших сил оказалась столь же несущественной, как и неудобное для похода время. Мои разведчики донесли мне, что он покинул Лондиниум и направляется на запад, к Виркониуму.

— Тамошние гарнизонные лагеря были постоянной базой для его старого корпуса, двадцатого легиона, — прервал его римлянин. — Это может ничего не значить.

Церрикс покачал головой:

— По слухам, он прикажет своему старому корпусу выступить против напавших на кавалерийский отряд в этом месяце.

Подозрение и замешательство исчезли, однако это известие, казалось, не слишком удивило римлянина. Он просто опустил голову, как бы задумавшись. Но тут Церрикс услышал длинный вздох сквозь зубы и приглушенное яростное проклятие и понял, что таким образом центурион пытается сдержать свои эмоции.

— И все же я умоляю тебя подождать. Если Агрикола и начал поход, он начал его против тех, кто покусился на репутацию Рима, тех, кто дерется, не желая мира или милосердия. Твое стремление к миру известно, так же известны станут твои теперешние действия. Если ты присоединишься к взбунтовавшимся племенам, ты и твои люди обречены. Веди себя, как прежде. Не отправляй своих воинов на войну, держи их здесь, в горах, в безопасности. Более того, употреби все свое влияние на тех вождей, которые еще колеблются. Стань Верховным королем, который наконец объединит ордовиков под ветвью мира.

— А почему я должен верить твоим словам? — Церрикс покачал головой. — По правде говоря, я даже не могу быть уверенным в том, что ты не был послан сюда именно с этой целью — разъединить племена. Тот, кто скрывается под личиной друга и союзника, может причинить гораздо больше вреда, чем откровенный враг. Вашим легионам в борьбе с нами ничто не может помочь больше, чем мелкие племенные склоки и отказ от сотрудничества и единства. Если по твоему совету я промедлю или вообще не помогу моим братьям в их битве, несомненно, они станут легкой жертвой ваших легионов. И тогда, если взгляд Орлов обратится к моим горам, не останется никого, кто смог бы прийти мне на помощь.

Римлянин улыбнулся с непоколебимым спокойствием человека, который уверен в себе и не боится правды.