Трейси Уоррен - Наслаждения герцога Страница 38

— Ну что же, милорд, — проговорила она беззаботно, глядя на свою тарелку, — какие деликатесы вы мне принесли? Надеюсь, пирожки с омарами: это мои любимые.

— Кажется, там найдется один или два, — ответил он со снисходительным смехом. — И насколько я понял, позже подадут мороженое.

— Мороженое! Тогда я уже на седьмом небе.

Гром и молния! Мысленно чертыхаясь, Эдвард стремительно вошел в бальный зал в поисках Клер.

Он предполагал, что по завершении ужина ему нетрудно будет забрать Клер. Но каким-то образом — он и сам не успел понять, как ей удалось этого добиться — в итоге ему пришлось смотреть, как она шествует из столовой, опираясь на руку Ислингтона. А поскольку ему необходимо было позаботиться о собственной даме, то прошло слишком много времени, прежде чем он смог возобновить свое преследование.

Когда он вошел в бальный зал, там уже готов был начаться новый танец: пары собирались в центре, квартет музыкантов брал пробные ноты.

Обведя взглядом гостей, он попытался найти Клер. Он полагал, что к этому моменту она уже должна была оказаться рядом с кузиной Вильгельминой, или с Мэллори, или в обществе других знакомых женщин. Кузину и сестру он нашел быстро, но Клер не видно было.

А потом начался новый танец, и зал наполнился мелодичными аккордами. И тут он услышал рокот негромких фраз и почувствовал давление пристальных взглядов, устремлявшихся то на него, то на танцующих. Только тогда он заметил изящную светловолосую головку Клер рядом с высоким кавалером с рыжеватыми волосами и чуть не разинул рот от изумления.

Клер снова танцевала с Ислингтоном.

В третий раз.

Не колеблясь ни секунды, Эдвард двинулся через комнату.

Он мог бы оправдать ее предыдущие танцы с Ислингтоном неосведомленностью, но теперь дело обстояло иначе. Любая благовоспитанная девица знала, что танцевать с одним джентльменом больше двух раз за вечер было равнозначно объявлению о ее помолвке с этим джентльменом.

Прошествовав вдоль ряда пар, он добрался до виновных и, остановившись, решительно стукнул Ислингтона по плечу.

— Этот танец мой! — объявил он тоном, не допускающим возражений.

Ислингтон и Клер посмотрели на него: взгляд Ислингтона был полон нескрываемой иронии, а взгляд Клер был удивленным и одновременно дерзким.

— Эдвард! — воскликнула она.

— Извольте молчать! — процедил он.

Не дожидаясь ответа, Эдвард отнял у Ислингтона руку Клер и крепко сжал в своей. Ислингтон вынужден был отойти в сторону, прекрасно понимая, что его недвусмысленно прогнали.

Эдвард повел Клер в танце, словно они и начали его вместе. Прошла минуты, затем вторая. Музыка играла, и они двигались в фигурах танца.

— Вам нечего сказать? — осведомился он, когда танец снова свел их вместе.

— Насколько я помню, вы приказали мне молчать.

«Действительно!» — понял он, мрачно хмуря брови.

Прищурившись, он посмотрел на нее:

— Вы игнорировали все, что я вам сегодня говорил, так что я решил, что эти слова не будут действеннее остальных.

Ее голубые глаза сверкнули, но фигура танца снова их разлучила.

В течение оставшегося времени он не пытался с ней разговаривать. Он не видел в этом смысла: все, что ой собирался ей сказать, следовало говорить без посторонних. И потому он продолжал танец, показавшийся ему мучительно долгим, пока наконец музыканты не сыграли коду и все пары не остановились.

Как только танец закончился, Эдвард крепко взял Клер за руку. Уже не заботясь о том, что могут подумать окружающие, он притянул ее к себе ближе и заставил идти, не отставая. Его целью стали стеклянные двери, которые вели в сад.

Они вышли в полутьму, и прохладный воздух окружил их, а шум бала стих до глухого гула. Он зашагал вперед, увлекая ее за собой, пока и гул не исчез.

Наконец он остановился неподалеку от одного из садовых фонарей, лившего мягкий золотистый свет. Несколько секунд он потратил на то, чтобы взять себя в руки, но его усилия не дал и результата.

— И что, к черту, это было? — вопросил он негромко и жестко.

Отступив на шаг, она скрестила руки на груди.

— Я бы попросила вас при мне не ругаться, ваша светлость.

— Это не ругань. Если бы я спросил, что, к чертям свинячьим, это было, — вот это была бы ругань.

Она осуждающе на него посмотрела.

— Ну? — вопросил он, не дождавшись ответа.

— Мне представляется, что это был танец, — ответила она. — Или котильон, если вы желаете говорить точнее.

У него на щеке дернулся желвак.

— Не пытайтесь увиливать: вы прекрасно понимаете, что я имел в виду. Зачем вы снова стали танцевать с Ислингтоном?

Чуть пожав плечами, она отвела взгляд.

— Он меня пригласил, и я согласилась.

— Несмотря на то, что это был ваш третий танец?

Ее светлые брови выгнулись в наигранном изумлении:

— Правда? Кажется, я сбилась со счета.

Он схватил ее за плечо и чуть встряхнул.

— Вы не сбивались со счета, и остальные присутствующие тоже. Теперь все об этом говорят, и не успокоятся еще довольно долго. К утру разделы светской хроники во всех газетах будут описывать вашу сегодняшнюю выходку, не говоря уже о том, что ее начнут обсуждать все лондонские сплетники и сплетницы. Я прекрасно знаю, что Ислингтону наплевать на его репутацию, поскольку она и так безвозвратно испорчена. Но как насчет вас, Клер? Вы совсем не думаете о себе и о том, чего вам это может стоить?

— Наверное, вы хотели сказать, как это отразится на вашей репутации, ваша светлость? Подозреваю, что вас больше возмущает то, как мое поведение отразится на вас и вашем добром имени, а не то, что оно может повредить мне самой. Ведь вас прежде всего должно волновать доброе имя Байронов и ваше положение герцога Клайборна, разве не так?

Он на секунду замер, и царящая вокруг тишина стала еще глубже.

— Вы и правда так думаете?

Его вопрос прозвучал пугающе мягко.

— Конечно. Что до меня, то меня мало интересует мнение незнакомых мне людей. Мои настоящие друзья не перестанут хорошо ко мне относиться из-за… каких-то сплетен.

— Очень благородная позиция. Однако, как я припоминаю, вы говорили мне как-то, что вам не нравится быть объектом пересудов, а ничто не вызовет столько пересудов, как нарушение правил поведения, принятых в свете.

Она судорожно вздохнула:

— Иногда приходится нарушать правила и идти на жертвы, чтобы добиться своей цели.

«О чем она говорит?» — недоуменно подумал он, удивленный такой решимостью. Неужели за ее танцами и ужином с Ислингтоном сегодня стоит нечто большее, чем беспечность и юное бунтарство? Ему было крайне досадно думать, что Ислингтон мог ее заинтересовать — пусть даже мимолетно. Однако теперь он стал подозревать, что за этим стояло нечто иное.