Сара Рэмзи - Запретные наслаждения Страница 38

Тетя Августа до сих пор не проронила ни звука. Мадлен давно обратила бы внимание на это, если бы ее голова не была занята мыслями об Алексе и о том, что именно ему известно. Только теперь, взглянув на тетю, она ужаснулась: у той в глазах стояли слезы, которых Мадлен не видела у нее со дня похорон дяди Эдварда. Значит, дело совсем плохо. Причиной этого ночного дознания был, определенно, не театр.

— Ты знаешь о Фергюсоне, да? — прошептала она.

— Фергюсон? — Алекс нахмурился. — Ты называешь этого хама по имени?

Дьявол! Кажется, она сама себя выдала.

— Он просил лишний раз не упоминать титул.

Алекс пропустил ее объяснение мимо ушей.

— Да, я знаю все. Весь Лондон только и судачит о том, что герцог вернулся к прежним привычкам и заполучил в любовницы известную актрису.

Тетя Августа всхлипнула. Но Мадлен неотрывно смотрела Алексу в глаза. Она никогда не видела брата таким разъяренным. Затаив дыхание, она ждала, что он скажет, однако услышанное превзошло самые ужасные предположения.

— У тебя есть ровно минута, чтобы убедить меня, что ты не стала шлюхой, иначе я убью его.

У Мадлен закружилась голова, стук сердца почти заглушил эти ужасные слова.

— Александр, что за грубость! Где твои манеры? Мадлен все же твоя кузина, — вмешалась тетя Августа.

Чувство вины, которое Мадлен испытывала, отказав Фергюсону, не шло ни в какое сравнение с теми эмоциями, которые захлестнули ее сейчас. Раньше она часто мечтала, что вернутся ее родители, и они снова будут жить во Франции. Но ведь и тетя Августа никогда не относилась к ней, как к чужой. А Мадлен отплатила ей черной неблагодарностью.

Алекс был тверд:

— Минута, Мадлен!

Она едва дышала, мозг словно отключился. Наконец она просто сдалась и решила, что лучшая ложь — это частичная правда.

— Фергюсон предложил мне защиту. Я приняла его помощь. Это просто игра, мы притворялись любовниками, чтобы другие мужчины не посягали на мою честь.

А теперь немного лжи:

— Но наши отношения остались целомудренны. Он — джентльмен и никогда не воспользовался бы ситуацией. Он всего лишь беспокоился о добром имени своих сестер.

Алекс хмыкнул. Затем потребовал подробно обо всем рассказать. О желании играть, о шантаже, о том, как ее спас Фергюсон, и даже о том, как Вестбрук посягал на ее честь. Алекс хмурился: он не сомневался в том, что Фергюсон был не единственным, кто добивался его кузины. Когда она завершила свою историю рассказом о доме, который для нее снял Фергюсон, Алекс удовлетворенно кивнул. Разумеется, о том, что случилось в этом доме всего несколько часов назад, она не сказала ни слова.

— Хорошо. Во всяком случае, твоя версия совпадает с тем, что мне рассказали твои сообщницы. Если бы ты соврала, я никогда бы не смог тебе этого простить.

Мадлен не стала унижаться и умолять на самом деле простить ее. Слишком поздно. Но Алекс сказал «сообщницы», значит, не только Жозефина подверглась допросу. Он разговаривал еще с кем-то, кто знал о театре. Мадлен впилась взглядом в Эмили. Та, похоже, хотела провалиться сквозь землю.

— Эмили, ты все рассказала, да? — Мадлен сердилась на кузину, это было не очень-то справедливо, но гнев помогал справиться с ужасным чувством вины, которое обрушилось на нее.

— Прости, — печально произнесла Эмили. — Все зашло слишком далеко. Я всегда поддерживала твое увлечение театром, но твои отношения с Ротвелом — это немыслимо! Слишком опасно. Мы должны были с самого начала все рассказать Алексу.

— Мы? — переспросила Мадлен. — Почему ты так говоришь? Только я попала в беду.

— Вы обе виновны в том, что произошло. Но я просто не могу понять, Мадлен, что побудило тебя пойти на столь неоправданный риск? Я ведь позволяла тебе устраивать спектакли в особняке, — вмешалась тетя Августа.

Мадлен ничего не ответила. Как она могла объяснить тете, заменившей ей мать, что невыносимо тяготится той жизнью, которую она ей обеспечила?

— Мне очень жаль, — наконец произнесла она. — Я надеялась, что меня не поймают, думала, никто не узнает.

— Это лишь вопрос времени, — сказала тетя Августа. — Ты должна понимать: все скандальные истории рано или поздно становятся достоянием общественности. Кто-нибудь когда-нибудь узнал бы тебя. Если это произойдет, я не смогу защитить тебя, моего влияния будет недостаточно.

— Никто не узнает, — уверенно сказала Мадлен, хотя совершенно не была уверена в этом. — Всего две недели, и мадам Легран отпустит меня, а вы больше никогда не услышите о театре.

— А Фергюсон отпустит тебя? — спросил Алекс.

От его притворно ласкового тона по коже бежали мурашки. Мадлен упрямо вздернула подбородок.

— Фергюсон не сделает ничего плохого. Если бы не его вмешательство, все могло бы закончиться намного хуже.

Августа вздохнула.

— Алекс, мы обсудим участие Ротвела во всем этом позже. А сейчас следует решить, что делать с Мадлен.

— Вы всегда сможете отправить меня в деревню, — сказала Мадлен.

Она едва не заплакала, услышав в голосе тети Августы, помимо печали, стальные нотки.

Алекс откашлялся.

— Мы обсудили несколько вариантов. Этим летом Себастьян планировал ехать домой. Если к тому времени разразится скандал, ты поедешь на Бермуды вместе с ним.

— Бермуды? Что я буду делать на Бермудах? Я бы предпочла переживать свой позор в Ланкашире.

— Я тоже не хочу отправлять тебя так далеко, но, подумай сама, совсем скоро я женюсь. Не годится, чтобы моя жена и дети жили под одной крышей с известной в прошлом актрисой и бывшей любовницей герцога Ротвельского.

Похоже, его самого не радовала перспектива далекой ссылки Мадлен, но в правильности такого решения он не сомневался. Ладони Мадлен стали липкими от пота. Она с надеждой посмотрела на Эмили. В деревню Алекс собирался отослать их обеих, и теперь вряд ли отправит на Бермуды Мадлен одну с Себастьяном.

— Как жаль, что ты плохо переносишь жару! Остается надеяться только на то, что меня не разоблачат, — с притворным сочувствием произнесла Мадлен.

Эмили молчала, явно не желая участвовать в этом разговоре. Странно, обычно она не стеснялась высказывать свое мнение и без колебаний шла на конфронтацию. Но сегодня тетя Августа полностью владела ситуацией.

— Эмили будет присутствовать на всех балах этого сезона. Никто не должен заподозрить ее в соучастии и потакании твоим похождениям. Разумеется, она и близко не подойдет к театру, — сказала тетя. — Я не знаю, как совладать с мадам и спасти тебя от шантажа, но мы поступим мудро, если сделаем все возможное, чтобы репутация Эмили не пострадала из-за этого скандала.