Еретик. Книга первая - Вера Золотарёва Страница 38

– Позволите идти? – спросил Ренар.

– Ты – можешь быть свободен, сын мой, – улыбнулся судья Лоран. Взгляд его замер на Вивьене. – А ты – задержись ненадолго.

Во взгляде Ренара мелькнула едва заметная тень беспокойства, он на миг остановился в дверях, но тут же вышел. Кантильен Лоран молчал, прислушиваясь, и лишь когда шаги Ренара стихли в коридоре, он тяжело вздохнул и сел за массивный дубовый стол.

– Ты уже знаешь, о чем я хочу с тобой поговорить? – проникновенно глядя в глаза Вивьену, спросил епископ. Вивьен сохранил лицо непроницаемым.

– Не имею ни малейшего понятия, Ваше Преосвященство.

Этот ответ Лорану не понравился.

– Сядь, – строго сказал он. Вивьен вздернул острый подбородок и качнул головой.

– С вашего позволения, я постою. Так привычнее.

В ответ – еще один мрачный взгляд. Несколько мгновений судья Лоран изучал своего подопечного, затем сложил руки домиком на столе и заговорил:

– Речь пойдет о Базиле Гаетане. И не говори, что не помнишь, кто это такой.

– И не скажу, – покачал головой Вивьен, заложив руки со свертком монастырских сладостей за спину. – Это бродячий проповедник, который покончил с собой у меня на допросе, вдохнув воду.

Судья Лоран испытующе прищурился.

– В твоем рассказе об этом инциденте меня волнует несколько вещей, Вивьен. – Он развел руки и начал демонстративно загибать тонкие пальцы. – Для начала то, что ты был в допросной один. Ренара по весьма странному стечению обстоятельств с тобой не было. Если ему и впрямь нездоровилось, стоило допросить Гаетана в другое время. В нашем отделении при дефиците писарей, которые достаточно крепки, чтобы присутствовать на пристрастном допросе, так дела не ведутся. Вас должно быть, как минимум, двое, и ты это знаешь.

«К еретичкам Ренара это, надо думать, не относится», – скрипнул зубами Вивьен, но вслух этого не произнес.

– То был мой просчет, Ваше Преосвященство. И моя самонадеянность, ведь это я убедил Ренара удалиться из-за его плохого самочувствия. Я уже говорил вам: допрос обещал быть простым и должен был занять совсем немного времени. Мог ли я предположить, что с Гаетаном возникнут проблемы?

– Мог. И должен был предположить, – назидательным тоном ответил Лоран. – Никого из арестантов, попадающих в допросную, нельзя недооценивать. И прежде ты не забывал об этом. – Он чуть отклонился назад. – Была в этом допросе и другая странность. Встречи со свидетелями не допускаются, и это тебе тоже прекрасно известно. Что же побудило тебя нарушить все мыслимые и немыслимые правила на этом допросе? – Лоран предупреждающе поднял руку. – Только не рассказывай опять про свою самонадеянность, Вивьен. Самонадеянность туманит взор дуракам, а ты далеко не дурак.

Молчание непозволительно растягивалось, епископ ждал ответа.

– Когда мы заподозрили его в катарской ереси, – медленно заговорил Вивьен, – он отказался рассказывать больше, и я хотел посмотреть, как он будет реагировать на слова свидетельницы, которая перескажет ему его же слова.

Лоран нахмурился.

– Все еще не вижу связи. Зачем тебе понадобилась свидетельница для того, чтобы развязать язык арестанту? Вы с Ренаром обучены заставлять людей говорить правду на допросах, и вы уж точно можете это сделать эффективнее, чем некая свидетельница.

Вивьен поджал губы.

– Мы часто заставляем арестантов говорить с помощью провокационных заявлений или вопросов. А я… – Он покачал головой. – Я старался произнести нечто провокационное про катарскую ересь, но, – его глаза нашли хмурый взгляд епископа, – у меня не получилось. Не после того, через что мы прошли.

Лоран заметно смешался.

– Поэтому ты попросил Ренара уйти? И поэтому привел свидетельницу? Чтобы она пересказала Гаетану его провокационные речи за тебя?

Вивьен неопределенно повел плечами.

– Ренару и вправду нездоровилось. А свидетельница мне за тем и понадобилась, вы правы.

Несколько мгновений Лоран выглядел почти пристыженным, затем взял себя в руки и заговорил строже:

– Прежде не замечал, чтобы эти воспоминания были для тебя столь болезненными. По крайней мере, не настолько, чтобы сковать тебе язык.

Вивьен приподнял подбородок.

– Я не привык об этом заявлять, – раздраженно сказал он. – Так уж вышло, что мне проще назвать себя самонадеянным идиотом, чем признать, что тот допрос до сих пор преследует меня. – Решив, что с оправдательными речами пора заканчивать, он перешел в наступление: – Вы в чем-то подозреваете меня, Ваше Преосвященство?

Лоран криво ухмыльнулся.

– Конкретно сейчас, Вивьен, я подозреваю, что ты лжешь мне напропалую. И у меня нет ни одного свидетеля, кроме этой девушки, которую ты можешь научить, что сказать и как подать эту историю. Не сомневаюсь, что, если вызову ее сюда, она выступит в твою защиту и в точности повторит твои слова. – Лоран склонился ближе к столу, вновь сцепив пальцы. – А тем временем цепочка событий кажется мне странной: арест этой девушки, ее освобождение, затем арест, допрос и смерть Гаетана. Я вижу здесь связь, хотя о ней все упорно молчат. – Он пристально всмотрелся в глаза молодого инквизитора. – Признайся честно, Вивьен, ты ведь сделал это с проповедником ради нее? Потому что она приглянулась тебе?

Вивьен непонимающе покачал головой.

– Я рассказал вам, как обстояло дело, Ваше Преосвященство. Я понимаю, как это может выглядеть со стороны, поэтому не стану бросать громких фраз о том, что ваше подозрение меня искренне задевает и оскорбляет. Я понимаю, что может заставить вас так думать, и даже мое предложение привести к вам ту свидетельницу, чтобы она подтвердила истинность моих слов, вы заранее отвергли, сочтя это доказательство недостаточно емким. Вы лишили меня возможности говорить в свою защиту и представлять доказательства моей невиновности, посему я стану уповать лишь на ваше благоразумие.

Лоран хмыкнул.

– Весьма удобная позиция, Вивьен, тебе так не кажется? – заговорщицки спросил он. – Мне остается либо покарать тебя – возможно, незаслуженно – либо принять твои слова на веру, а значит, спустить тебе серьезный служебный проступок – тоже, возможно, не имевший места. Как бы ты поступил, будь ты мной?

Вивиен смиренно повел головой в сторону и улыбнулся, несмотря на клокотавшее в душе раздражение.

– Боюсь, что не в силах предположить такое, ведь я не обладаю вашей мудростью и вашим постом.

– Льстец! – в сердцах воскликнул судья Лоран, поднимаясь со своего места и ударяя кулаками по столу. – Ты думаешь, что я проглочу твою лесть и забуду о проступке, который для меня очевиден? – Его голос почти сорвался на крик. – Инквизитор не имеет права злоупотреблять своей властью