Александра Соколова - Царский каприз Страница 38

Всегда приветливо и охотно откликавшийся на интересную маскарадную интригу император на этот раз уклонился от всякой маскарадной беседы. Он пристально разглядывал толпу, отыскивая в ней княгиню Несвицкую и ее неизбежного спутника.

Он увидел их в амбразуре большого итальянского окна, выходившего на площадь и глубокой нишею врезавшегося между большими мраморными колоннами. Они сидели рядом, и Бетанкур, близко наклонившись к своей собеседнице, задрапированной тяжелыми складками широкого домино, смеясь, рассказывал ей что-то, но она слушала его почти невнимательно.

Это не ускользнуло от пристального взора императора, и он, обращаясь к своему адъютанту, довольным тоном заметил:

— Романом здесь не пахнет!

Тот раболепно усмехнулся. Со времени серьезной беседы государя с великим князем Михаилом Павловичем фаворит реже стал встречаться с милостивой, обращенной лично к нему, шуткой императора.

В эту минуту перед проходившим императором почтительно вытянулся во фронт Несвицкий, шедший ему навстречу с какою-то маской, громко и визгливо хохотавшей.

— И этот тут? — заметил государь. — С кем это он?..

— Тоже со своей обычной подругой… с особой, хорошо знакомой всей гвардии…

— Неужели у моей гвардии такие дурные знакомства? — пожал плечами государь.

Говоря это, он прямо направился к сидевшей в нише итальянского окна парочке и, подойдя к ней, остановился.

— Бетанкур, ты мне уступишь свою маску? — обратился к быстро поднявшемуся при его приближении флигель-адъютанту.

Тот почтительно откланялся и готовился стушеваться.

— Мне кажется, что о подобной «уступке» надо было бы спросить меня? — смело и громко заметила княгиня Несвицкая, равно недовольная и неожиданным заявлением императора, и беспрекословным подчинением Бетанкура.

— А ты протестуешь, маска, против такой перемены? — улыбнулся государь.

Но не успела Софья Карловна что-либо ответить на это, как Бетанкур почтительно стушевался, низко преклонив голову перед государем; фаворит тоже вовремя исчез, и княгиня поневоле осталась с глазу на глаз с императором.

— Теперь ты не откажешься дать мне руку, прелестная маска? — близко нагибаясь к ней произнес Николай Павлович.

— Моего согласия никто не спросил! — недовольным тоном возразила княгиня, — ни вы, ваше величество, ни мой не в меру покорный кавалер!

— И ты, маска, сдаешься, как побежденная?

— Что сейчас произошло — не победа, государь!..

— Ты непременно хочешь идти наперекор всем маскарадным законам?..

— Я ни одному из своих решений никогда не изменяю! — ответила Софья Карловна, гордо откидывая назад свою грациозную головку.

— И, что бы я ни сказал тебе, ты на все ответишь мне тем же, чем ответила в первый раз?

— Я уже имела честь сказать вам, ваше величество, что ни одному из принятых мною решений я еще никогда не изменила!

— Чем бы ни пришлось вам, княгиня, поплатиться за такое смелое решение? — изменяя тон, произнес император.

— Я так мало значу, государь, и мое решение так мало может интересовать лиц мне посторонних, что мне странно было бы бояться чьей бы то ни было мести! Сколько бы ни прошло времени и какие грозы ни стряслись бы над моей обреченной головой, я от того, что порешила, не отступлюсь!

Прошла минута молчания.

Государь, пройдя под руку с княгиней весь длинный зал с хорами, вышел в следующий квадратный зал и, придвинув покойное кресло своей даме, сам поместился рядом с нею, на банкетке.

— Я тоже согласен отрешиться от маскарадного инкогнито, княгиня! — начал он.

— Как тогда, в день первой маскарадной встречи, государь? — смело рассмеялась она.

— А вы помните эту первую встречу? Вы, если память не изменяет мне, сказали тогда, что у вас исключительно дурная память.

— На всякое правило есть свое исключение!.. От иных воспоминаний при всем искреннем желании бывает трудно избавиться!.. Это, если я не ошибаюсь, в медицине называется «навязчивыми идеями».

Глаза императора сверкнули сердитым огнем, но он овладел собой, улыбнулся и продолжал:

— Я буду терпелив сегодня, княгиня! Я буду до конца терпелив!.. Причина моего терпения кроется в том, что этот разговор будет последним между нами, за ним будет произнесено последнее, решающее, окончательное слово!

Софья Карловна, сложив руки на коленях, промолвила:

— Я слушаю вас, государь!

— Для начала позвольте мне рассказать вам сказку. Вы любите сказки, княгиня?

— Я обожала их в детстве, государь!

— Вернемся же к годам вашего детства. Но ведь дети любят страшные сказки!..

— Я страшного ничего не признаю, ваше величество!

— Вы так храбры?

— Cloire obliqe, государь!.. Я — дочь генерала Лешерна!..

Император, как будто не расслышав слов княгини, продолжал начатый разговор.

— Позволите начать? — спросил он.

Софья Карловна ответила молчаливым наклонением головы.

— Я попрошу вас слушать внимательно, потому что мне мало того, чтобы вы выслушали меня; мне еще нужно ваше искреннее высказанное мнение по поводу моей сказки.

— Сказка с комментариями? Это интересно!..

— Сказка-загадка, сказка-вопрос, если вы хотите!

— Все интереснее и интереснее!..

— Что же, начать? — с улыбкой произнес государь, близко склоняясь к грациозной маске.

— Пожалуйста! Я жду!..

— Начну я с обычной присказки… В некотором царстве…

— Не в вашем государстве, ваше величество?..

— Да, не в моем, прелестная и шаловливая маска, а в другом, далеком, таком далеком, что до него и идти не дойдешь, и плыть не доплывешь, жила-была молодая царевна. Красива та царевна была на диво, и умна была, и талантлива, и даже добра была по-своему. Но одна только беда была: создана она была вся изо льда и снега!.. И самой ей холодно было, и подле нее всем было холодно!.. Пришло время, выдали царевну замуж за молодого королевича. Он тоже был не из последних королевичей, и его другие царевны порой любили и увлекались им, но растопить свою ледяную супругу он не мог, и подле него она оставалась такою же холодной, как прежде. И видела ледяная царевна, как кругом нее другие живут, и ласки чужие видела, и речи чужие любовные слышала, а сама все по-прежнему холодной оставалась, и другим подле нее все так же холодно было!..

— Зачем же не шли они греться куда-нибудь дальше, если уж им так холодно подле нее было? — произнесла княгиня.

— Не перебивайте меня! Сказка тем только и хороша, что из нее слова не выкинешь.

— Я слушаю!.. Вы остановились на том, что подле вашей ледяной царевны всем скучно было.