Николь Берд - Скандальная леди Страница 38

Корделия натянуто улыбнулась им и быстро поменяла тему, решив поговорить всерьез с сестрой позже, когда им никто не будет мешать.

Заинтересовавшись симпатичными двойняшками, джентльмены, проходившие мимо, стали делать им пошлые комплименты, смаковать их внешнюю схожесть и шутить по поводу их одежды: дескать, только благодаря ей девушек и можно отличить друг от друга.

Пока Офелия парировала их язвительные замечания, отвечая с завидной находчивостью колкостью на колкость, Корделии вдруг вспомнилось, что Рэнсом Шеффилд их с сестрой почему-то ни разу не перепутал. Как же ему это удавалось?

Быть может, он уловил какую-то ее особенность, лучше понял ее натуру?

Офелия наконец отбилась от ловеласов и направилась к викарию, стоявшему рядом с маркизой в дальнем конце комнаты. Следом пошла и Корделия, сильно огорчив своих поклонников. Один из них заметил в связи с этим:

– С вашим уходом звезды на небосклоне померкнут! И нам останется только выть от отчаяния на луну и проклинать свою жалкую участь. Вернитесь же к нам скорее, несравненная Венера! – Он отвесил ей шутовской поклон.

Корделия чуть заметно улыбнулась, отметив, что до Шекспира ему далеко, и замедлила шаг. Ей в голову пришла мысль воспользоваться удобным случаем и поговорить. с глазу на глаз с самым молодым из трех кузенов Шеффилд – Эвери.

Он разговаривал о чем-то с какой-то привлекательной дамой в розовом платье. Корделия подошла к ним и мило улыбнулась игривому юноше. Тот мгновенно переключил на нее все свое внимание. Его румянощекая собеседница наморщила носик, усыпанный веснушками, и отправилась на поиски другого кавалера.

– С вашей стороны было чертовски любезно пригласить и меня на эту славную вечеринку, – сказал со свойственной ему непосредственностью Эвери. – Не отпирайтесь, это была ваша инициатива. Вы даже представить себе не можете, как я вам благодарен. Мне осточертело сидеть днями и ночами на чердаке. А мой братец не позволял мне даже сходить в игорное заведение или в бар и немного там развлечься.

– Я вам искренне сочувствую, – сказала Корделия, – вы, наверное, умирали от одиночества и скуки. И как долго еще вам придется вести такой унылый образ жизни?

– Почем же мне знать? Рэнсом до сих пор не нашел ту проклятую безделицу. Каким же я был глупым бараном! Я сам все себе испортил! – воскликнул молодой человек.

– Так вы потеряли эту табакерку? – с невинным видом поинтересовалась Корделия. – Но что же в ней такого необыкновенного? Почему вы терпите из-за нее такие лишения?

– Вы знаете о табакерке! А Рэнсом постоянно внушает мне, что нужно держать язык за зубами и никому о ней не рассказывать. А сам, оказывается, уже поделился этим секретом с вами. Да, вернуть эту вещицу оказалось гораздо сложнее, чем мы поначалу предполагали. Ах, какой же я дурак!

– Но при каких обстоятельствах вы ее потеряли? – спросила Корделия тоном участливой старшей сестры.

Очевидно, это подействовало на юношу, уставшего сидеть взаперти, и он излил ей душу.

– Все началось с одной моей интрижки с дочерью хозяина трактира в Оксфорде. Она закончилась не очень красиво, поэтому я бы предпочел опустить детали той истории, – выпалил молодой вертопрах. – Вы не возражаете?

– Если вам это неприятно, можете не углубляться в подробности, – сказала Корделия.

Эвери с облегчением вздохнул и продолжал исповедоваться:

– Короче говоря, меня посадили под домашний арест и запретили шляться по злачным заведениям. Рэнсом решил направить меня на истинный путь и заставил исполнять разную физическую работу в доме викария и в саду. Это стало своеобразным наказанием мне за мои прегрешения. Постепенно я подружился с другими работниками и от них узнал жуткие вещи о том, что сейчас творится на фабриках. Оказывается, там используется детский труд!

– Да, я тоже кое-что слышала об этих безобразиях, – сказала Корделия.

– И вот недавно я случайно узнал, что лидеры движения в защиту прав трудящихся хотят организовать марш протеста. Эта идея мне понравилась, и я решил примкнуть к этому шествию, хотя сам никогда не работал на фабрике.

– И вы вместе с рабочими вышли на демонстрацию? – спросила Корделия.

– Да, конечно! Хотя, честно говоря, там было больше тех, кто остался без работы, получив увечье или же будучи уволенным из-за того, что на его место взяли ребенка. Видели бы вы, какие у них страшные шрамы на руках и лицах! Так вот, нам тогда не повезло: хотя все началось мирно и спокойно, потом все вышло из-под контроля, некоторые из участников марша, вероятно, пьяные, стали швыряться камнями. Как на грех из Уайтхолла выехал в карете наследный принц. Один из камней угодил в его экипаж. Возник переполох… Набежали стражники!

– Боже, какой ужас! – воскликнула Корделия.

– Нападение на принца считается тяжким государственным преступлением, – помрачнев, добавил молодой человек. – Камнем было разбито стекло кареты будущего монарха. Демонстрантов арестовали, в их числе и меня.

– Вы тоже швыряли камни в карету наследного принца? – вытаращив глаза, спросила Корделия.

– Разумеется, нет! Уж не настолько я глуп! Но на суде один мельник, чтоб ему пусто было, дал ради спасения своей подлой шкуры против меня ложные показания. Ему это, правда, не помогло, его все равно повесили. – Эвери тяжело вздохнул.

– Разве нельзя было убежать, воспользовавшись суматохой, когда стражники стали разгонять толпу? – спросила Корделия.

– С какой стати мне было бежать? Я же ни в чем не виновен! Шеффилды не убегают перед лицом угрозы, – вздернув подбородок, ответил Эвери.

– Значит, вы остались там стоять и дождались, пока вас арестовали, – покачав головой, промолвила Корделия.

– Меня обвинили во множестве преступлений, – нахмурившись, произнес юноша. – Я пытался растолковать этим тупицам, что ни в чем не виновен, однако они и слушать меня не стали. Вот так я и очутился в темнице.

Он взял у лакея с подноса бокал вина и сделал большой глоток. Его примеру Корделия следовать не стала.

– Ну и что же случилось дальше? – вкрадчиво спросила она.

– Тюрьма, скажу я вам, отвратительное место, – продолжал рассказывать молодой человек. – Хотя меня и поместили в отдельную камеру, я едва там не умер от скверной пищи и вони. И вот, уже ощущая холодное дыхание смерти, я решил написать письмо принцу и принести ему свои извинения. Что я и сделал.

– Понимаю, – промолвила со вздохом Корделия.

– Написав его, я выпил вина и крепко уснул. Настолько крепко, что не проснулся даже, когда ко мне пришли стражники, чтобы сообщить мне, что дело против меня прекращено ввиду отсутствия доказательств моей вины.