Барбара Картленд - Дар любви Страница 38

Евгения горько вздохнула и опустила голову.

— Занимался с тобой любовью?

— С самого первого дня, мисс. Но... флиртовал с вами, мисс, как флиртовал бы с любой, кто попадется на его пути. А я так ревновала! Я обрадовалась, когда вы с матерью уехали в Бакбери. Потом Грэгор неожиданно узнал от вашей двоюродной бабушки, что она собирается оставить вам все свое состояние, и это заставило его задуматься. Он все время повторял, что хозяйка старая и скоро умрет. И если он сможет заставить вас выйти за него замуж, он разбогатеет. Я говорила, что не хочу, чтобы он женился на вас, но Грэгор велел мне молчать и не быть дурочкой, потому что как только он завладеет деньгами, он бросит вас и сбежит со мной. Он говорил, что я — то, что ему нужно. Он с нетерпением ждал, когда вы вернетесь в Лондон, чтобы осуществить свой план. Потом миссис Дьюитт получила приглашение навестить вас в Бакбери. Грэгор был в восторге. Он заставил меня пообещать, что как только я приеду туда, тотчас же начну вас обрабатывать.

— Обрабатывать меня? — Евгения подняла голову.

— Ну, подготавливать вас до тех пор, пока он не приедет и не займется вами лично. Заставить вас поверить, что... он вас любит. Я делала, как он велел, хотя мне этого очень не хотелось. А потом вы обручились. Даже Грэгор решил, что теперь его план не сработает. А потом поступил заказ нарисовать ваш портрет. Он согласился, потому что был уверен, что сможет снова уговорить вас ради него отказаться от маркиза. Но это не сработало. После вашего брака он и правда сдался. Я не хотела оставлять его, но вы настояли, чтобы я поехала с вами в отель, где вы проводили ваш медовый месяц. Я готова была убить вас... пока... пока не узнала, что вы с маркизом не... стали еще по-настоящему мужем и женой. Я написала Грэгору, и... он ответил, что теперь вы от нас никуда не денетесь, он уверен в этом. Он решил ждать вашего возвращения в «Парагоне» до тех пор, пока я не решу, что вы «созрели».

— Созрела... — потрясенно повторила Евгения.

— Да, мисс. Пока вы не почувствовали себя достаточно несчастной, чтобы оставить мужа. Потом я должна была привезти вас в «Парагон», а... а он уже сделает все остальное. Это сработало. Вы поехали с нами, — Бриджит принялась нервно теребить прядь своих волос. — Он говорил мне, что бросит вас, как только получит от маркиза деньги. Я не думала, что Грэгор собирается сделать то, что он пытался... Честно! Я бы никогда не согласилась на это, мисс!

Евгения кивнула и уставилась на мешочек с драгоценностями.

— А это?

Бриджит снова разрыдалась.

— Я не хочу, чтобы меня повесили за нитку жемчуга и несколько колец, мисс. Если я верну их, может, вы замолвите за меня словечко маркизу и попросите не выдвигать против меня обвинения. Вы это сделаете, мисс?

Евгения отодвинула от себя мешочек.

— Я не считаю, что они мои. И я больше не имею влияния на маркиза по понятным тебе причинам. Ты должна сама пойти к нему и молить о пощаде.

Бриджит шмыгнула носом и взяла мешочек.

— Вы уверены, что он выслушает меня? — с сомнением спросила она.

— Уверена, — сказала Евгения.

Подкрепив силы едой и элем, Бриджит ушла. Евгения закрыла за ней дверь, но не заперла ее. Она вернулась в гостиную и опустилась в кресло перед камином. Мысли ее еще больше запутались. Она с самого начала была всего лишь пешкой в игре и все время верила, что испытывает огромную тайную страсть. Дура, дура, дура!

Она пошла в кухню и приготовила себе еду. Все остальное время она провела перед камином. Она попыталась читать, но уронила книгу на колени, попыталась шить — и снова бросила. Ничто не могло отвлечь ее от мыслей об истории, которую рассказала Бриджит.

Приближалась полночь. Огонь начал угасать, потому что она уже около часа не подбрасывала поленья в камин. Тлеющие угольки, казалось, ввели ее в транс, и она сидела, не отрывая от них взгляда.

Она не сразу осознала, что кто-то вошел в дом. Может, это Бриджит вернулась?

— Кто здесь? — со страхом окликнула Евгения.

Маркиз шагнул из коридора в комнату. Евгения вскрикнула и вскочила.

— Простите, что напугал вас, — извинился маркиз. — Я стучал, но вы не слышали. Дверь была не заперта на засов, поэтому я вошел. — Его тон был не таким суровым, как при их последней встрече, и Евгения сильно удивилась этому.

— Вы сказали... что не желаете общаться со мной.

Маркиз мрачно кивнул.

— Да, говорил. Но... у меня сегодня была посетительница, которая заставила меня понять, что у нас... есть одно незаконченное дело.

Евгения не могла понять выражения его лица.

— Вы имеете в виду Бриджит?

— Да, — снова кивнул маркиз. — Я согласился не выдвигать против нее обвинений.

— Я рада.

Маркиз смотрел на нее, склонив голову набок.

— Я верю, что вы рады. У вас благородная, хотя и слишком импульсивная душа.

— Но вы же пришли сюда не затем, чтобы сделать мне комплимент, правда?

— Нет. У меня... есть кое-что, что принадлежит вам, и я подумал, что мне следует это вернуть.

— Что именно? — всполошилась Евгения.

— Во-первых, это. И его содержимое, — маркиз достал из-под плаща и бросил на стол ее ридикюль. Евгения замерла. В сумочке лежали те три письма, которые она получила от Грэгора. Она подняла на маркиза полные тоски глаза.

— Вы знаете... что внутри?

— К сожалению, да.

Евгения дрожащими руками достала письма.

— Вы... прочли их?

— Мадам, я знаю, что они...

— Это... некрасиво с вашей стороны, — воскликнула она, решив, что он действительно читал их. — И нехорошо, сэр, бросать их мне теперь, когда вы уже вынесли мне приговор. Как еще вы хотите меня наказать?

— Я еще не обдумывал вопрос о наказании, — пробормотал маркиз.

Тяжело дыша, отчего грудь ее вздымалась, Евгения подняла подбородок.

— Вы сказали, что это только первая вещь. Что еще?

Маркиз заколебался.

— Она... в коридоре. Я принесу ее.

Он вышел из комнаты. Убитая стыдом и раскаянием, Евгения держала в руке злополучные письма. Маркиз вернулся, и она уставилась на предмет, который он сжимал под мышкой. Кровь отлила от щек Евгении. Хотя он и был завернут в белый холст, Евгения была уверена, что это тот самый портрет, который писал с нее Грэгор.

— Я подумал, что вы захотите иметь его.

Евгения больше не могла выносить эту пытку. Она кинулась к нему, выхватила картину из его рук, развернулась на каблуках и швырнула ее в догорающий огонь.

— Вы не хотите даже взглянуть на него? — воскликнул маркиз.

— Нет. Нет. Не хочу! И это я тоже не хочу видеть, — бросила она письма в оживший камин. — Мне ничего не нужно оттого человека. Ничего! Я не хочу помнить о нем и о том, какой дурочкой я была.