Джейн Фэйзер - Брачные игры Страница 39

Выйдя из кондитерской, сестры расстались. Честити направилась домой, чтобы дать ответ на извинительную записку Дугласа Фаррела, Пруденс – в банк, чтобы положить деньги на счет «Леди Мейфэра», а Констанс – в Челси, на заседание феминистской организации, о котором она собиралась написать статью для следующего номера газеты.

– Примерь шляпку, когда придешь домой, – напутствовала сестру Пруденс. – Мы договорились, что, если тебе не понравится, можно будет вернуть ее в магазин завтра утром.

– Не сомневаюсь, что понравится, – убедила сестру Честити. – Как всегда, когда ты что-нибудь советуешь. – Она поцеловала сестер и, помахав на прощание, зашагала прочь со шляпной коробкой в руке.

Дома Дженкинс сообщил, что лорд Дункан отправился к своему поставщику вина и не вернется к ленчу.

– Хорошо, что он стал выбираться из дома, – обрадовалась Честити.

– Истинно так, мисс Чес, – поддержал ее Дженкинс. – Его милость снова стал проявлять интерес к жизни. – Он бросил на Честити вопросительный взгляд. – Довольно неожиданно, я бы сказал.

– Пожалуй. – Честити понизила голос и добавила с лукавой усмешкой: – Между нами говоря, Дженкинс, здесь замешана прекрасная дама.

Дженкинс сделал над собой видимое усилие, чтобы не ответить ей заговорщической улыбкой.

– В самом деле, мисс Чес? Прикажете подавать ленч? – с достоинством спросил он.

– Да, пожалуйста, – ответила Честити. – Я буду в верхней гостиной. Хочу немного поработать за своим письменным столом. – Она двинулась вверх по лестнице, размышляя о том, что Дженкинс не веселился бы так, если бы знал, что интерес лорда Дункана к неизвестной даме выходит за рамки обычного флирта. Перспектива обзавестись новой хозяйкой, да еще итальянской графиней, не вызвала бы восторга ни у него, ни у миссис Хадсон.

А как такое событие отразится на ней самой? Ведь мачеха возьмет на себя бразды правления в доме. Честити скорчила гримасу. При всей симпатии к будущей мачехе ее ждала не слишком приятная перспектива. А что, если, не дай Бог, им не удастся выдать Лауру замуж и они окажутся под одной крышей? Такое даже вообразить невозможно! Ей придется уехать из родного дома и жить с одной из сестер, как какой-нибудь приживалке.

Честити вдруг сообразила, что уже битых пять минут стоит посреди гостиной, рисуя эту мрачную картину своего будущего. Она энергично тряхнула головой, отметая саму идею, и подошла к секретеру. Чем скорее она наладит отношения с Дугласом Фаррелом, тем проще будет свести его с Лаурой, используя каждый удобный случай.

Честити уже взялась за перо, как раздался стук в дверь. Решив, что Дженкинс пришел с ленчем, она пригласила его войти. Однако дворецкий явился не с едой, а с серебряным подносом, на котором покоилась визитная карточка.

– Доктор Фаррел оставил свою карточку, мисс Чес. Я не был уверен, что вы принимаете посетителей, – объявил он.

– Он уже ушел? – поинтересовалась Честити, вертя карточку в пальцах.

– Я предложил ему подождать в гостиной, пока узнаю, дома вы или нет, – пояснил дворецкий.

Честити на секунду задумалась.

– Будем считать, что я дома, Дженкинс. Передайте доктору Фаррелу, что я спущусь через несколько минут.

Дженкинс поклонился и вышел. Честити задумалась, постукивая по губам кончиками пальцев. Итак, Дуглас не стал дожидаться ответа на свое послание. Должно быть, он не находит себе места от угрызений совести и стыда за свое поведение. Что ж, она не намерена продлевать его мучения ни на одну минуту. Но ее сочувствие несколько поубавилось, когда она вспомнила, что этот человек имеет двойную мораль и очень четкие представления о том, как сделать карьеру. Видимо, он хочет привлечь ее на свою сторону... Нет, ему просто необходимо ее содействие! Она занимает определенное положение в обществе, не говоря уже о приглашении на рождественские праздники, которые создадут ему идеальные условия для достижения своей цели.

Что ж, она ничуть не меньше заинтересована как можно скорее женить доктора на Лауре Делла Лука. На данном этапе их цели совпадают, и если его извинения помогут каждому из них получить желаемое, не важно, насколько они искренни.

Она встала и посмотрелась в зеркало. От прогулки на морозном воздухе ее волосы распушились и кудрявились вокруг лица. Честити попыталась пригладить непокорные завитки, но без особого успеха. Настоящая Медуза Горгона!

Вздохнув, она прошлась взглядом по своей одежде. Один из ее любимых костюмов из темно-зеленой шерсти, состоявший из плиссированной юбки и длинного приталенного жакета со свободными фалдами, отделанного шелковой тесьмой того же цвета, ей очень шел. Поправив стоячий воротничок бледно-зеленой шелковой блузки, надетой под жакет, Честити решила, что у нее вполне подходящий наряд для принятия извинений, и направилась к двери.

Она медленно спускалась по лестнице, размышляя, как ей вести себя с гостем. Со сдержанной любезностью, решила она, открывая дверь в гостиную.

Дуглас стоял у окна, глядя в сад и сцепив за спиной руки. Он повернулся на звук открывшейся двери и радостно улыбнулся; темные глаза потеплели, смягчив его резкие черты. Он шагнул навстречу, протягивая руки:

– Честити, как вы добры. Я не смел надеяться, что вы примете меня.

Неужели перед ней тот самый человек, с которым она провела вчерашний вечер? В его поведении отсутствовал даже намек на вчерашнее презрительное высокомерие. Как ему удается быть таким разным? Но искреннее тепло его улыбки каким-то образом рассеяло ее сомнения и обиду, и она не пыталась отнять руки, утонувшие в его больших ладонях. Дуглас поднес их к губам и поцеловал, проделав это так ловко и естественно, что Честити даже не усомнилась в уместности подобного жеста, хотя у нее и мелькнула мысль о его интимности.

– Ваши цветы просто восхитительны, – оценила она. – Собственно, я как раз писала вам записку с благодарностью.

Он все еще сжимал ее руки, обхватив их теплыми пальцами с нежной силой, напомнившей ей, как он держал ноги старой женщины в своей приемной.

– Я пытался выразить свое сожаление, – тихо произнес он.

Честити молчала, чувствуя себя на удивление косноязычной под проникновенным взглядом темных глаз. Вглядываясь в его лицо и пытаясь найти хоть какой-нибудь признак неискренности – доказательство того, что он всего лишь пытается исправить свой промах, она ничего, кроме нежности и неподдельного беспокойства, не обнаружила.

– Вы можете простить меня? – нарушил Дуглас затянувшееся молчание.

Честити кивнула, сознавая, что простила его в тот самый миг, как вошла в комнату и увидела его лицо.

– Но я не понимаю.