Анн Голон - Анжелика. Тени и свет Парижа Страница 39

И в доказательство честности своих слов Анжелика скрестила два пальца и плюнула на землю, как поступали все обитатели Двора чудес, давая нерушимую клятву.

— Что ж, это сгодится, — ответил капитан. — Я не часто слышал, чтобы такую клятву нарушали. Буду ждать… Но не заставляй меня томиться чересчур долго. А пока, чтобы скрасить мое ожидание, оставь-ка мне в задаток поцелуй.

Но Анжелика отпрыгнула назад, спасаясь от его лапищ. Как он только осмелился предложить такое сейчас, когда она держит на руках своего драгоценного малыша! Решительно, мужчин волнует только собственная похоть.

Улица Валле-де-Мизер находилась прямо за Шатле. Анжелика должна была пройти всего несколько метров. Не сбавляя шага, женщина вошла в трактир «Храбрый петух» и направилась в кухню.

Барба была занята привычным делом: она меланхолически ощипывала старого петуха. Анжелика сунула ребенка в руки своей бывшей служанки.

— Вот! Это Кантор! — Маркиза Ангелов едва перевела дыхание. — Береги его, защищай. Обещай, что бы ни случилось, ты его не оставишь.

Кроткая Барба прижала к груди и ребенка, и ощипанного петуха.

— Я вам обещаю, госпожа.

— Если твой хозяин Буржю рассердится…

— Ничего, пусть он сердится, госпожа. Скажу, что это мой ребенок, что я прижила его от одного мушкетера.

— Отлично. Теперь, Барба…

— Госпожа?

— Возьми свои четки.

— Да, госпожа.

— И начинай молиться за меня Деве Марии…

— Да, госпожа.

— Барба, у тебя есть водка?

— Да, госпожа, вон там, на столе…

Анжелика схватила бутыль и отхлебнула несколько больших глотков прямо из горла. В какой-то миг ей показалось, что сейчас она рухнет прямо на каменный пол; чтобы не упасть, Маркиза Ангелов была вынуждена опереться о стол. Но уже через мгновенье к ней вернулась способность ясно видеть и она почувствовала, как внутри разливается приятное тепло.

Барба смотрела на хозяйку широко раскрытыми от изумления глазами.

— Госпожа… Где ваши волосы?

— Что ты болтаешь? Откуда мне знать, где мои волосы? — раздраженно ответила вопросом на вопрос Анжелика. — У меня есть дела поважнее поиска пропавших волос.

И молодая женщина твердым шагом направилась к двери.

— Госпожа, а куда вы идете?

— Искать Флоримона.

Глава 11

На углу глинобитного дома примостилась статуя, которой поклонялись бандиты: изображение Всевышнего, похищенное из церкви Сен-Пьер-о-Бёф. Кощунство и непристойности — вот все молитвы, что слышал Господь из уст окрестных обитателей.

За домом начинался лабиринт грязных зловонных улочек, ведущий в самое сердце королевства ночи и ужаса. Статуя Отца Небесного отмечала границу, пересекая которую в одиночку полицейские и стражники подвергали опасности свою жизнь, а добропорядочные горожане боялись даже приближаться к запретной черте. Да и что им было делать в этом безымянном квартале? Тысячи забытых Богом и людьми семей, единственным прибежищем которых стало городское дно, ютились в полуразрушенных, почерневших от времени домишках, в грязных лачугах и даже старых каретах, телегах, обветшавших мельницах и неизвестно как оказавшихся здесь полусгнивших корабликах.

Непроглядная темнота и пугающая тишина… Анжелика поняла, что она проникла во владения Великого Кесаря. Песни, звучавшие в тавернах, остались где-то далеко позади. Здесь не было ни таверн, ни фонарей, ни песен.

Ничего, кроме первозданной нищеты, с ее нечистотами, крысами, бродячими собаками…

Однажды днем Анжелика вместе с Весельчаком уже побывала в этом квартале предместья Сен-Дени. Любовник показал Маркизе Ангелов вотчину Великого Кесаря, его странный дом в несколько этажей, который некогда, скорее всего, был монастырем. На бугристой земле среди старых досок, огромных камней и свай, препятствующих обрушению ветхих стен, можно было различить остовы колокольных башен и руины клуатра[46]. Полуразрушенное, перекошенное, словно калека на костылях, зияющее черными пролетами арок и пустыми глазницами стрельчатых окон, с горделивыми высокими султанами башен, здание выглядело как настоящий дворец короля нищих.

Великий Кесарь обитал здесь со своим двором: многочисленными женами, советниками и даже собственным шутом. Именно в этом дворце, пользуясь покровительством всемогущего хозяина, Гнилой Жан хранил свой «товар»: незаконнорожденных, украденных или купленных детей.

Перейдя границу сомнительного квартала, Анжелика сразу принялась разыскивать дом Великого Кесаря. Ее материнский инстинкт подсказывал: Флоримон там. Она шла, защищенная непроглядной тьмой. Встречные не обращали внимания на женщину в лохмотьях, ничем не отличавшуюся от других обитательниц жалких лачуг. Даже если бы кто-нибудь из них подошел к Маркизе Ангелов вплотную, то она бы не вызвала подозрений, потому что достаточно хорошо знала язык и обычаи нищих.

Лишь под одной маской можно было безнаказанно пересечь этот ад: под маской нищеты и падения.

В ту ночь, в разорванной и промокшей одежде, с коротко стриженными волосами бывшей арестантки, уставшая и перепуганная, Анжелика выглядела настолько жалкой, что ни одна нищенка не заподозрила бы ее в незаконном проникновении на чужую территорию.

Однако Анжелике приходилось соблюдать осторожность, чтобы не быть узнанной. Ведь в этом квартале обретались две банды, соперничавшие с бандой Весельчака.

А если бы кто-то догадался, что здесь бродит сама Маркиза Ангелов? Ночная охота диких зверей в лесной чаще менее жестока, чем охота людей, преследующих своего собрата в городских трущобах!

Для большей безопасности Анжелика наклонилась и измазала лицо придорожной грязью.

В этот час дом Великого Кесаря особенно выделялся среди других строений квартала хотя бы потому, что был освещен. То тут, то там в его окнах вспыхивала рыжеватая звездочка грубой самодельной лампы: плошки с маслом, в котором плавал старый лоскут.

Спрятавшись за каменной тумбой, Анжелика довольно долго наблюдала за логовом бандитов. Дом Великого Кесаря был еще и самым шумным в квартале. В нем собирались нищие и бандиты со всей округи так же, как совсем недавно в Нельской башне сходились люди Весельчака.

Вечер выдался холодным, и все окна первого этажа были закрыты старыми досками.

Наконец Анжелика решилась подойти к одному из окон и заглянула в щель между досками. Зал был переполнен. Молодая женщина увидела несколько знакомых лиц: Малого Евнуха, ученого советника — Паленого Старикана с кустистой бородой, и, наконец, Гнилого Жана. Торговец детьми грел свои мертвенно-белые руки у огня и болтал с советником: