Кэрол Мортимер - Золотая маска Страница 39

Она холодно склонила голову:

— Хорошо, даю слово, что никуда не уеду одна. Но и ты не думай, что проведешь время с пользой, если останешься здесь и будешь вытягивать из меня несбыточные обещания! Займись лучше Николасом Брауном!

Доминик сузил глаза:

— Несбыточные?

Каро натужно улыбнулась:

— Разумеется, несбыточные, ведь мне, очевидно, больше некуда идти!

— Каро… — начал Доминик, но тут же осекся, когда в спальню, деликатно постучав, вошла горничная. Обернувшись, он сказал: — Вашей хозяйке требуется ванна и горячая вода. Немедленно! — Он заметил, что горничная окидывает комнату любопытным взглядом и не спешит уйти. Когда она все же ретировалась, услышав его приказ, Доминик снова повернулся к Каро: — Советую после ванны хорошенько выспаться…

— Мне интересно, почему, даже когда ты просишь о чем-то или даешь совет, кажется, будто ты приказываешь? — Каро метнула на него раздраженный взгляд.

Доминик устало вздохнул и нетерпеливо провел пальцами по взъерошенной шевелюре.

— Каро, положение у нас и без того трудное… может быть, хотя бы попробуем вести себя друг с другом цивилизованно?

Может, в самом деле попробовать? Каро сомневалась, что им удастся оставаться в цивилизованных рамках. Всякий раз, когда они встречаются, чувства их накаляются до предела — высокомерие, гнев, желание.

Она тяжело вздохнула и как-то равнодушно заметила:

— Возможно, вечером, когда ты вернешься, наши эмоции не будут такими… удручающими, как сейчас.

Доминик искренне надеялся, что так оно и будет.

Хотя и сильно в том сомневался.

Глава 12

— К сожалению, я не сумею подробно описать внешность тех, кто напал на меня. — Натаниэль Торн повернул голову и с сожалением посмотрел на друга. Они находились в доме миссис Гертруды Уилсон, овдовевшей тетки Натаниэля, которая, узнав о том, что случилось с племянником, поспешила перевезти его к себе.

Доминик стоял у венецианского окна. Он приехал навестить друга; ему показалось, что состояние Натаниэля ухудшилось. В комнату раненого его провела молодая экономка миссис Уилсон. На смертельно бледном лице Натаниэля отчетливо проступали многочисленные кровоподтеки и порезы. Хотя раны уже начали затягиваться, выглядели они по-прежнему зловеще. Доминик понимал, что друг испытывает сильную боль. В незастегнутом вороте белой ночной сорочки виднелась повязка, стягивающая сломанные ребра.

Натаниэль откинул голову на подушку и продолжал:

— Я ведь еще тогда сказал тебе: как только я вышел из клуба, на меня набросились четыре головореза. Кулаки у них были огромные, как молоты, и у всех ножи… Мне пришлось защищаться, и я не успел разглядеть их лиц. — Он скривился, вспомнив свое упущение.

По правде говоря, Доминик не очень надеялся, что Натаниэль сумеет описать тех, кто избил его. Как ни прискорбно, в дом миссис Уилсон его привела не только тревога за состояние друга, но и опасения за собственный рассудок. Как ни спешил он убедиться в том, что Озборн идет на поправку, еще больше Доминику требовалось отвлечься от гнетущих мыслей…

До того как навестить Натаниэля, он заехал к себе, в Блэкстоун-Хаус, где принял ванну и переоделся. Спустя какое-то время Доминик понял, что безостановочно расхаживает по своему кабинету. Мысли у него в голове путались, и ему никак не удавалось прочесть отчеты управляющего загородным поместьем, лежащие на столе.

Да и могло ли быть по-другому, если он думал только об одном: об утраченной невинности Каро?

— В чем дело, Дом? — негромко и участливо спросил Натаниэль; Доминик решил, что, наверное, застонал вслух — настолько велико было в тот миг его отвращение к самому себе.

Доминик верил и надеялся, что сумеет поделиться с Натаниэлем своими теперешними заботами. Но, приехав к другу, он понял: какими бы они ни были близкими друзьями, у него не поворачивается язык признаться в своем отвратительном поступке. Более того, он не может говорить о Каро с человеком посторонним — пусть даже с самым близким другом.

Гейбриел, Натаниэль и Доминик всегда были близки, как братья, но, несмотря ни на что, Доминик понимал, что не может признаться ни одному из своих друзей в том, что произошло сегодня утром в Брокл-Хаус. Озборн, скорее всего, осудит Доминика, и будет прав. Лишив Каро невинности, он поступил мерзко. Доминик поморщился. Сейчас он сам себе противен…

По правде говоря, утром, узнав, что Каро куда-то уехала, не дождавшись его возвращения, он как будто лишился сил. Найдя же ее «У Ника», он испытал не облегчение, а бешенство, потому что она преспокойно пила чай в обществе Николаса Брауна. Вот почему Доминик совершенно потерял самообладание, когда ввел — точнее, втащил — ее в только что купленный Брокл-Хаус.

Наверное, теперь Каро ненавидит и презирает его!

— Дом!

Перед тем как повернуться лицом к Озборну, он ненадолго зажмурился.

— По-моему, мне пора уходить; два визита в один день — более чем достаточно, — отрывисто произнес Доминик, направляясь к двери. — Принести тебе чего-нибудь?

Натаниэль поморщился:

— Нет, моя тетя Гертруда, как всегда, всем распоряжается.

Доминик едва заметно улыбнулся, уловив в голосе друга добрую иронию.

— Я не видел ее, когда приехал.

— Сегодня утром ее убедили пойти в гости, — с облегчением ответил Озборн. — Тетя так плотно опекает меня, а ее компаньонка постоянно отпускает колкости. У нее такой острый язычок… Не думаю, что выдержу здесь больше недели!

Доминик ни за что бы не подумал, что тихая и грациозная молодая леди, которая проводила его в спальню Озборна, способна на колкости!

— Ничего, Нат, я уверен, ты справишься!

— Хотелось бы и мне располагать твоей уверенностью. — Натаниэль покачал головой. — Представь себе, тетя собирается увезти меня за город, чтобы я там выздоравливал до тех пор, пока не смогу передвигаться самостоятельно.

Ненадолго задумавшись, Доминик решил, что замысел миссис Уилсон не лишен здравого смысла. Во всяком случае, в загородном доме под бдительной охраной тетки Натаниэль, скорее всего, окажется вне опасности.

— По-моему, она неплохо придумала.

— Наоборот, очень плохо! — выпалил Натаниэль. — Сезон едва начался, а тетя Гертруда собирается запереть меня за городом, где я умру от скуки! И ведь она прекрасно понимает: я сейчас не в том состоянии, чтобы возражать!

— Зато, увезя за город, тетка заодно спасает тебя от многочисленных мамаш, у которых дочери на выданье, — сухо заметил Доминик.

— Я как-то дожил до двадцати восьми лет и ни разу не попал в ловушку матримониально настроенных мамаш. По-моему, мне и дальше успешно удастся противиться натиску их красивых дочек. — Озборн бросил на Доминика любопытный взгляд. — Кстати… Мне померещилось или два дня назад, после того как меня избили и ты вез меня домой в своей карете, нас сопровождал твой ангелочек?