Мэри Рич - Отважный спаситель Страница 39

Саманта внимательно наблюдала за Ником. Он стоял, клокоча от гнева, сжав кулаки и губы, глядя вслед удаляющемуся по коридору кузену.

«А он ревнив», — подумала Саманта. Ее губ коснулась улыбка.

— А ты не собираешься поцеловать меня и пожелать спокойной ночи, Ники? — кротко спросила она.

Ник обернулся к кровати.

Саманта закинула руки за голову, натянув тонкую материю, которая очертила контуры полных грудей. Она успела вновь расстегнуть пуговицы на ночной рубашке, пока Ник провожал взглядом уходящего Джеффа, к тому же набрала в легкие побольше воздуха и почувствовала, что упругие белые округлости того и гляди вырвутся на свободу.

Увидев их, Ник охнул и поднял глаза к ее лицу. Темно-серые глубины его глаз все еще таили в себе гнев.

Саманта смотрела на него, чуть прикрыв ресницы, страстно желая, чтобы он подошел поближе, заманивая его, словно муху в паутину. Она вытянула руки навстречу ему. Сердце ее неистово билось, тело ныло и просило ласки, она приоткрыла рот, как бы умоляя о поцелуе.

Загипнотизированный столь обольстительным зрелищем, Ник отделился от порога и направился к девушке, неотрывно глядя ей в глаза.

Саманту захлестнула волна радости. Жар охватил нижнюю часть ее живота, она полыхала от желания. Груди ныли и жаждали прикосновений. Розовые напряженные соски выглянули из-за кружевного края рубашки и дерзко уставились на Ника.

Ник дышал часто и прерывисто. Остановившись у кровати, он наклонился к Саманте.

Она смочила языком губы, ее тело дрожало от желания.

Неожиданно в камине громко треснуло полено, выбросив сноп искр.

Ник заморгал глазами и выпрямился. Чары мгновенно спали. Бросив на Саманту удивленный взгляд, он сдавленно чертыхнулся, отпрянул от кровати и бросился к письменному столу. Нагнувшись, он ухватился за край, очевидно, пытаясь прийти в себя. Спустя несколько секунд наклонился и задул лампу, погрузив комнату во мрак.

— Я все еще жду поцелуя, — тихо сказала Саманта.

— Ты получила достаточно поцелуев для одной ночи, девочка, — ответил Ник. Он прошел мимо нее к двери, распахнул ее и с грохотом захлопнул за собой.

— Проклятие! Опять он сбежал! — Зло прищурив глаза, Саманта села в постели и уставилась на дверь. Схватив подушку, она несколько раз ткнула ее кулаком, сожалея, что это не ее несносный муж. А затем запустила подушкой в порог двери.

Дождь прекратился, огонь в камине догорел, однако ночь еще длилась и казалась Саманте бесконечной. Она не могла заснуть, ворочалась в кровати, груди у нее ныли, тело жаждало ласк.

Половицы в соседней комнате скрипели под тяжестью шагов Ника, который вышагивал от окна к двери и обратно.

— Ну что ж, мистер Макбрайд, по крайней мере тебе тоже не спится. — Она повернулась на бок и впервые за всю ночь закрыла глаза. В темноте, удовлетворенно улыбаясь, она обдумывала план мести.

Лишь перед самой зарей Ник наконец-то лег в постель. Он чувствовал себя безмерно уставшим. Он пытался думать о том, что Саманта была юной девушкой и, вероятно, такой же невинной, какой казалась с самого начала. Но все было напрасно. Когда он держал ее в объятиях, она была неистовой, страстной женщиной, женщиной, которая сводила его с ума. Она пахла весенними цветами и имела вкус теплого меда, и если он и далее будет находиться рядом с этим медом, то непременно в нем утонет.

Слава Богу, что, когда он был близок к этому, появился Джефф и Ник почувствовал себя кроликом, вырвавшимся из силков. Он так раскалился рядом с Самантой, что готов был поклясться — его кожа зашипела, когда он вышел под дождь. И оставался он там очень долго, прежде чем вернулся в дом, чтобы обсохнуть.

А затем он услышал голос Джеффа и ее хихиканье. Он сдвинул брови. Какого черта Джефф там делал столько времени? Саманта была полуголая, когда он уложил ее в кровать и впустил Джеффа. Они были там одни, вместе… в темноте… несколько часов до того, как он вернулся и отправил Джеффа спать.

Похоже, Джефф чувствовал себя очень непринужденно, когда, целуя, пожелал ей спокойной ночи. Девочка! «Как можно обращаться таким образом к моей жене? И как она ответила на его поцелуй? Да это просто неприлично!» Ника захлестнул гнев, когда он вспомнил, как она подняла кверху руки и соски выглянули из-под рубашки — розовые, как два цветочка на белоснежном фоне. И опять же — каким тоном она назвала его «Ники» и попросила, чтобы он тоже поцеловал ее.

— Черт побери! — выругался Ник и уставился в стену, которая отделяла его комнату от той, где спала Саманта. Ведь она оставалась полуголой! В течение всего времени, пока у нее находился Джефф, она была практически голой!

Он представил себе ее — и это видение ударило его по мозгам, словно прикосновение раскаленного железа к животному при клеймении. Вот она лежит сейчас там — в его кровати, в его комнате, и ее белоснежная кожа просвечивает сквозь прозрачную ночную рубашку, пышные волосы рассыпались вокруг плеч. И пылают они, словно освещенный огнем янтарь, и можно при свете огня видеть все изгибы ее тела… и ее глаза. Будь прокляты эти обольстительные, эти лживые глаза! Глаза, горящие жарким зеленым огнем, влекущие к себе, как влечет мотылька пламя.

Ник застонал, тело его ныло от неукротимого желания овладеть этой женщиной. Он слез с кровати, натянул штаны и стал босиком шагать до окна и обратно.

— Она изображала из себя ласковую кошечку перед Джеффом, а затем попыталась соблазнить меня, после того как я отправил его спать. Маленькая противная ведьма! — Он посмотрел на разделявшую их стену. — И ведь едва не соблазнила! — Ник покачал головой. — Проклятие! Ведь это я мужчина! И если суждено быть совращению, то это должен сделать я!

Он гневно сжал кулаки, затем разжал их и уставился на длинные, тонкие пальцы. Подойдя к разделяющей их комнаты стене, прижался к ней лбом и закрыл глаза. Черт побери, он, кажется, ощущал ее гладкую, мягкую плоть, чувствовал запах теплого женского тела. Ник застонал, когда эта картина стала еще явственнее, он словно уткнулся лицом в ее грудь, затем мягко взял в рот розовый сосок, запустил руку в ее длинные волосы… и задушил ее ими!

— О черт! — Ник оттолкнулся от стены, дрожа от гнева и желания. Чувства бурлили в нем, беря верх над рассудком. Он пересек комнату, открыл дверь и вышел в коридор. Его грудь вздымалась и опускалась, словно кузнечные мехи. Он остановился, держа ладонь на круглой ручке двери Саманты. А затем тихонько повернул ее и вошел в комнату.

Призрачный свет наступающей зари освещал маленькую фигурку, спящую на большой испанской кровати. Она шевельнулась и тихонько вздохнула во сне.