Элен Бронтэ - Микстура от разочарований Страница 39

Таким образом, все устроилось наилучшим образом. Сара и не представляла сперва, как благотворно повлияет на нее эта поездка. Заново открывать знакомые места, встречаться с соседями, помнившими ее маленькой девочкой, пройтись по дому и вновь выглядевшему ухоженным саду… Это чудесно!

Эммерсоны оказались очень приветливыми людьми, правда, упомянутый кузен уже был помолвлен, но Саре бы и в голову не пришло поехать к этим людям с какими-то своими, корыстными целями.

Она осталась очень довольна тем, как Эммерсоны следят за поместьем. Экономка и старые слуги продолжали служить здесь и искренне обрадовались, увидев молодую хозяйку такой хорошенькой и воспитанной леди. Правда, экономка была уверена, что своими манерами Сара обязана мисс Брук, и девушка не стала разочаровывать добрую женщину. Она узнала, что мисс Брук сумела опять найти себе место компаньонки при старой даме, и это занятие подходило ей как нельзя лучше, в отличие от работы гувернанткой юной леди.

Доктор Стоун постарел, но ни он, ни его супруга не утратили бодрости духа. Миссис Стоун посетовала на худобу Сары, не напрасно заподозрив

сердечную рану, а доктор с удовольствием выслушал рассказ девушки о женитьбе мистера Фоске-ра. Как и Роберта Ченсли, Стоуны уговаривали Сару вернуться в родной дом, едва ей исполнится двадцать один год.

— Мисс Брук могла бы явиться к вам и предложить свои услуги компаньонки, — со смехом сказал доктор Стоун.

Сара тоже рассмеялась, как только представила себе жизнь в большом доме вдвоем с мисс Брук.

— Дядя все эти годы был так добр ко мне, — сказала она, отсмеявшись. — Я не смогу поступить так неблагодарно по отношению к нему и его супруге, ведь арендная плата за поместье — их единственный источник дохода! И потом, Эммерсоны…

— Это неразумно, дитя мое. Эммерсоны поймут твое стремление избавиться от тягостной опеки, к тому же их старшая дочь, вероятно, скоро выйдет замуж и уедет в Кент, и они захотят купить или нанять дом поближе к ней. Вы не должны заботиться о своем дядюшке больше, чем он этого заслуживает!

Сара не стала спорить с доктором, желавшим ей только добра, и обещала подумать о будущем позже, когда подойдет следующий август и ее день рождения.

Супруги Ченсли приехали двадцатого ноября, и размеренная жизнь Эммерсонов ненадолго прервалась. Если они и были поражены своеобразием манер Роберты Ченсли и безграничным терпением ее мужа, то постарались не подавать виду и принять друзей мисс Мэйвуд как подобает. Но, скорее всего, они испытали немалое облегчение, когда тяжелая дорожная карета Ченсли выехала за подъездные ворота и увезла всех троих гостей. Бобби нашла Сару окрепшей и почти довольной жизнью, а предстоящая поездка по Европе обещала столь много нового, что все трое совершенно не обращали внимания на унылую слякоть за окном и дурные постели в придорожных гостиницах. Италия не разочаровала никого из них, разве что иногда Бобби видела, что веселье Сары несколько преувеличено и скрывает тоску по родным местам, а возможно, и по одному джентльмену с лукавыми ореховыми глазами. Точно так же Сара время от времени присматривалась к подруге, с болью отмечая тень усталости или печали на ее покрытом веснушками личике. Они больше не говорили о несчастной любви, выпавшей на долю каждой из них, а лишь поддерживали и оберегали друг друга, а Джеффри Ченсли, знавший так много о Саре и так мало о своей жене, одинаково заботился об обеих.

Сумрачным зимним днем их корабль пристал к родному берегу, но прошло еще немало дней, прежде чем путешественники добрались до Сент-Клементса. Бобби пожелала немедленно увидеть родителей, и Джеффри пришлось уступить ей, отложив возвращение в собственный дом. Сара пыталась уговорить подругу отвезти ее к дядюшке Фоскеру, но Бобби просто отмахнулась.

— Тебе нечего бояться в нашем доме, Артур все еще в Лондоне, а отец и мать и без того обижены, что ты пренебрегаешь их обществом, — заявила она.

Это был первый раз за последние полгода, когда Роберта заговорила о брате, и Сара почувствовала, что так и должно быть. В конце концов, она не сделана из фарфора, как статуэтки на каминной полке, и друзьям незачем каждый раз задумываться, не заденут ли ее их слова перед тем, как что-то сказать. Артур — часть своей семьи, Уэвертоны любят его не меньше, чем Сара, и имеют право свободно вспоминать о нем. А вот ей самой пора о нем забыть…

Она не пожалела, что навестила лорда и леди Уэвертон. Бобби права — она не должна проявлять неблагодарность по отношению к этим людям, ведь они сделали все, чтобы Сара получила свой кусочек счастливого детства и безмятежную юность.

Вечер прошел за разговорами. Главным образом, об Италии рассказывала Бобби, а Сара и Джеффри только вставляли отдельные реплики. Наконец Сара спросила леди Уэвертон, не приходилось ли ей встречать мистера и миссис Фоскер с маленьким Леонардом.

— Конечно же, мы виделись с твоим дядей и тетей в церкви, — отозвалась леди Уэвертон. — Было слишком холодно, чтобы брать малыша с собой, но миссис Фоскер рассказывала всем, кто хотел ее слушать, какой он чудесный ребенок, совсем не доставляет проблем.

— Я хочу его увидеть! — воскликнула Сара. — Завтра же поеду к дяде.

Роберта скривилась — она-то надеялась, что завтра приедут гости, чтобы поздравить их с возвращением и послушать рассказы о том, как они чудесно провели время. А после обеда можно будет устроить танцы. И тут вдруг подруга вознамерилась лишить их своего общества!

Но Сара была непреклонна. Признаться, ей даже хотелось немного отдохнуть от неуемной энергии Бобби, побыть в одиночестве и подумать, как жить дальше, что надлежит делать и чего хотеть в будущем. Будущем, где нет места наивным надеждам.

Леонард Фоскер пока был слишком мал, чтобы Сара могла понять, что у него будет за характер и насколько он походит на мать или отца, хотя оба они неустанно развлекали себя поиском у ребенка черт одного или другого. Казалось, дядя Эндрю искренне рад видеть племянницу после долгой разлуки, а миссис Фоскер приветливо встретила девушку и охотно переложила на нее часть заботы о крошечном кузене.

Сара нашла ребенка забавным и с удовольствием пела ему колыбельные и поила подогретым молоком, пока его мать с гордостью демонстрировала приятельницам привезенные Сарой итальянские веера и шелковые шали.

После утомительной поездки по зимним дорогам даже свою, как и прежде, холодную комнату Сара воспринимала как уютный уголок, а крик младенца по ночам не мешал ей спокойно спать. Бобби требовала, чтобы подруга поскорее вернулась под гостеприимный кров Ченсли, но Сара не могла пользоваться добротой Джеффри с той же легкостью, с какой принимала покровительство леди Уэвертон.