Патриция Райс - Желание и честь Страница 39

Она решительно взяла халат и вышла.

Она сразу же поняла, что в большой спальне кто-то есть. Из-под двери пробивался свет, и тянуло теплом. На цыпочках она подошла ближе и прислушалась. За дверью было тихо.

Она толкнула тяжелую створку, и та со скрипом распахнулась. В камине ярко пылал огонь. Воздух был наполнен тяжелым ароматом роз. Во всех уголках комнаты горели свечи, и их свет радужно играл на хрустальном графине, стоявшем возле кровати.

Широко раскрытыми глазами Диллиан смотрела на кровать. Маркиз, откинувшись на подушки, которые она собирала пo всему дому, одетый, лежал на атласном покрывале, скрестив обутые в сапоги ноги, и ждал ее. В руке он держал высокий бокал.

– Я дал вам время обдумать ваше предложение, – после некоторого молчания произнес он. – Мне кажется, вы не вполне сознаете его последствия.

Гэвин старался оставаться таким же холодным, как и его слова, но он выпил слишком много. Он убеждал себя, что на него действует вино, а не соблазнительное покачивание ее бедер, которое не могло скрыть старинное платье. Оно обрисовывало все ее пышные формы, а не делало ее плоской щепкой, как современные наряды. Ему хотелось почувствовать это прелестное тело в своих руках, но совесть требовала предупредить ее, что все может кончиться для нее плохо. Между ними ничего не может быть, кроме минутной страсти, да и то лишь с его стороны и только потому, что у него давно не было женщины.

Весь день и всю ночь он боролся с желанием уберечь ее, не дать ей броситься в объятия такого недостойного человека, как он. Он потерпел поражение в этой борьбе, но его совесть все еще требовала, чтобы он предупредил ее. То, что она не выразила своего отвращения, даже когда он постарался показать ей, какой он человек, вызвало его восхищение – или еще большее желание ею обладать.

Каждая клеточка его тела жаждала ее. Что-то в глубине души продолжало требовать, чтобы он не забывал, кто она, но для него это уже не имело значения. Он понимал, что она, несмотря на свой вид, благовоспитанная английская леди. Как понимал и то, что она женщина бесконечно великодушная и умная, потому что за его обезображенным лицом сумела увидеть то, чего, как ему казалось, больше в нем не было. Она явно считала его человеком сильной воли, достойным ее доверия.

А он собирался доказать ей обратное.

– Скорее всего именно так, – ответила она на его фразу о последствиях. Гэвин хотел, чтобы она хорошо рассмотрела его и знала, что увидит рядом с собой, когда проснется завтра утром. Но она не отвела взгляда, как это делали другие женщины.

– Ты или уходишь отсюда, или начинаешь раздеваться, – прорычал он. Последние сутки оказались для него сплошным адом, и теперь ему было не до галантности. Глупая женщина, она понятия не имела о том, что ему предлагала. Ему бы следовало объяснить ей, пока они не зашли слишком далеко или пока между ними не возникли какие-то чувства. Но возможно, она принимает это за минутную страсть? Эта мысль возбуждала его еще больше. Он хотел ее. Черт, как же он хотел эту женщину! Почему-то именно эта женщина вызывала у него самые похотливые желания.

Чувствуя на себе его взгляд, Диллиан заколебалась. Затем, бросив халат на спинку стула, она медленно подняла руку и начала расстегивать на груди пуговицы. Гэвин, не выпуская из рук бокала, наблюдал за ней.

Кожа у нее не была белоснежной, как и у большинства женщин этой страны. Сквозь кружева сорочки он видел золотисто-кремовую грудь, которую хотелось лизнуть.

Диллиан снова замерла в нерешительности, а Гэвин сгорал от нетерпения. Если бы скульптор хотел создать богиню, он не сумел бы найти более совершенной женственности. И никакой корсет не поддерживал это обольстительное совершенство.

Не шелохнувшись, он смотрел, как она раздевалась. Теперь на ней оставались лишь сорочка и чулки. Тонкая ткань позволяла Гэвину видеть все ее тело. Чтобы сдержать себя, он прибегнул к последнему средству. Хриплым от душившей его страсти голосом он спросил:

– А ты знаешь, как предохраняться?

Она с изумлением посмотрела на него, затем покраснела от кончиков ушей до обнаженной груди.

Он безжалостно смотрел на ее грудь, ожидая ответа.

– Я думала, вы знаете. – Диллиан не узнала собственного голоса. Леди не полагалось знать о таких вещах. Но за годы, проведенные в мужском обществе, она наслушалась всего и понимала больше, чем ей полагалось. Проститутки знали, как уберечь себя от неизбежных последствий. Но она не знала, каким образом они это делают. Мысль о ребенке от человека, который так равнодушно наблюдает за ней, заставила ее похолодеть. Он уже объяснил ей, что не имеет средств на содержание любовницы. Она не могла надеяться, что он будет содержать ребенка.

От его мрачного взгляда у нее сжалось сердце. Сознание своего унижения стало еще острее, когда он проворчал:

– Мы не договаривались, что я буду учить вас. – Он кивнул в сторону ширмы. – Я принес уксус. Потом вы воспользуетесь им. Первый раз я буду осторожен. А теперь раздевайтесь до конца.

Его взгляд жег ее сильнее огня. У нее дрожали руки. Она не предполагала, что будет стоять вот так перед ним в ярком свете свечей. От смущения она готова была провалиться сквозь землю, но продолжала молча раздеваться.

Она должна пройти через это. Стоило ей так решить, и чувство унижения сразу исчезло.

Она смотрела на все растущую, рвущуюся наружу выпуклость внизу его живота, которая завораживала ее. Он владел собой не больше, чем она. Эта мысль придала ей смелости, и, развязав последнюю ленточку, она сбросила сорочку на пол.

Диллиан посмотрела в глаза маркизу. В них она увидела такую страсть, что едва устояла на ногах. Теперь он никогда не отпустит ее.

Неожиданно Эффингем, только что лежавший в ленивой позе на постели, изогнулся и, схватив за талию, привлек ее к себе.

Глава 19

Диллиан чувствовала жар тела лежавшего рядом с ней Эффингема и с силой прижимавшего ее к себе. Она не знала, как происходит соитие мужчины и женщины, но упругая горячая плоть, настойчиво раздвигавшая ей ноги, объяснила ей больше, чем она хотела бы знать. Ей захотелось вырваться и убежать. Но от опьяняющего ощущения его губ, влажного горячего языка она забыла обо всем. Его поцелуй удерживал ее сильнее, чем крепкие руки, сжимавшие ее талию. Неутолимая жажда его губ говорила Диллиан, что она желанна, необходима ему. Целая бездна эмоций, жажда новых неизведанных ощущений открылась внутри ее. Ей захотелось дать ему наслаждение. Она отвечала на его поцелуи со всей страстью, надеясь, что он научит ее, как удовлетворить его страсть. Она уже не думала о своем унижении. Весь мир теперь заключался в этом околдовавшем ее человеке.