Аманда Маккейб - Укрощение повесы Страница 39

Наконец им удалось продвинуться в глубину зала. Здесь толпа редела, разделяясь на тоненькие ручейки. Анна увидела на верхнем полускрытом ярусе музыкантов. Они довольно живо играли гальярду — новейший вариант популярного при дворе итальянского танца. «Слуги лорда Хэншоу» пытались его разучить для следующего спектакля в «Белой цапле», а сейчас его исполняли пары в центре бального зала. Танцоры легко подпрыгивали и кружились, образуя целый вихрь разноцветных пятен, среди которых мелькали руки и ноги.

Длинные столы были сдвинуты к стенам и уставлены серебряными винными кувшинами и блюдами редких сладостей. Одетые в ливреи лакеи сновали в веселящейся толпе с полными кубками на подносах.

Роб схватил пару кубков и, передав один Анне, отвел ее в сторонку, подальше от танцующих. Она отпила вина и ощутила богатый, сладкий букет, нежный и обманчиво легкий. Вино ударило ей в голову, и она засмеялась.

— Я никогда раньше не видела таких приемов, — сказала она, уворачиваясь от парчового корсажа какой-то леди.

— В Соутворке полно пирушек, — сказал Роб.

Анна подумала о Соутворке — громкий хохот и звон стаканов в тавернах, вопли винчестерских гусынь на улицах.

— Да, они всегда пьяные и шумные. И не такие...

— Нарядные? — предположил Роб.

Анна засмеялась:

— Не такие утонченные.

— За блеском богатых одеяний может скрываться очень и очень многое, — резко проговорил он, в его негромком голосе сквозила большая горечь.

Анна потрясенно посмотрела на него. Что скрывается за его словами и этим проницательным взглядом?

— Роберт! Миссис Баррет! — позвал Эдвард. — Присоединяйтесь наконец же к нам.

Анна обернулась и увидела Эдварда и Элизабет. Разодетые в изысканный атлас — синий и золотистый, они стояли у большого камина и напоминали павлинов в изумительно красивом парке. Волосы Элизабет были убраны в сеточку с золотым обручем, на шее и лифе сверкали сапфиры.

— Роберт, ты должен меня спасти, — заявила Элизабет. — Эдвард сегодня отказывается танцевать, а я не могу спокойно стоять, когда слышу такую музыку.

— Отказывается танцевать с такой красавицей? — Роб с поклоном пригласил ее на танец. — Его глупость мне на руку, если вы позволите стать вашим партнером, миледи.

Элизабет рассмеялась и приняла его руку:

— С огромным удовольствием. Вы, милорд, в любом случае танцуете гораздо лучше.

Эдвард презрительно фыркнул, но Анна видела в его глазах искорки смеха.

— Ну, иди, кокетка, бросаешь меня ради танцующего клоуна. Зато при мне останется миссис Баррет.

Роб и Элизабет заторопились танцевать, и их быстро поглотила веселящаяся толпа. Анна осталась наедине с лордом Эдвардом. Он передал ей новый кубок восхитительного вина и забрал опустевший.

— И что вы думаете о нашем маленьком сборище, миссис Баррет? — поинтересовался он.

— Я мало что могу сказать, лорд Эдвард, — сказала Анна. — Сомневаюсь, что в Англии остался хоть один человек, не присутствующий в этом доме. У вас действительно очень много друзей.

Эдвард окинул комнату пристальным взглядом:

— Не так много нужно, чтобы заманить кого-то сюда. Немного вина, немного музыки. Знакомства всегда полезны, миссис Баррет. Как полезно послушать сплетни и узнать, что творится в умах людей. Как и всегда, оставаться на шаг впереди них.

Анна посмотрела на Эдварда поверх серебряного ободка кубка. Когда он смотрел на собственных гостей, в нем затаилась какая-то жесткость и холодная отстраненность. Он был частью всего этого, таким же, как присутствующие, а в моде и придворном могуществе даже превосходил их, но все равно казался очень далеким.

Таким бывал Роберт, когда думал, что никто его не видит. В эти моменты Анна испытывала отчаянное желание узнать, что у него на сердце.

— Это не походит на дружеские отношения, милорд, — сказала она.

— Настоящая дружба очень редка, миссис Баррет. Уверен, вам об этом известно. — Он посмотрел на нее и улыбнулся, его взгляд смягчился. — Вот почему я рад, что Роб сейчас здесь.

— Значит, он ваш друг? Не просто поэт-любимчик, каких, как я слышала, держит при себе лорд Саутгемптон?

Эдвард засмеялся:

— Мне искренне жаль любого, кто попытается определить Роба Олдена себе любимчиком. Он переменчив и непредсказуем, как лев в королевском зверинце. Но он верный и честный друг. Да, я считаю его своим другом. Мы знаем друг друга с детства.

Анна очень заинтересовалась его словами, столь редким упоминанием о жизни Роберта до их знакомства. До того как он стал Робом Олденом, идолом лондонских театров.

— Да, он говорил, что вырос в деревне неподалеку.

— Его отец был местным перчаточником и переплетчиком. У него, как и у меня, нет братьев близкого возраста, с которыми можно бедокурить. Мой старший брат был уже совсем взрослый, а младший, наоборот, малышом в колыбельке. Мои родители часто уезжали в Лондон, чтобы находиться при дворе, так что я имел возможность бродить по поместью и наживать себе неприятности. Отец Роба был ко мне очень добр, позволял мне сидеть в своей мастерской, когда я скучал или мне было одиноко. Так мы с Робом подружились и вместе носились по окрестностям.

— И вы дружили все эти годы?

Эдвард покачал головой:

— Нет. Когда мой младший брат немного подрос, родители отослали меня в пажи к лорду Берли, чтобы я научился вести себя при дворе. Когда через несколько лет я вернулся хозяином Харт-Кастла, то узнал, что Роб со своей семьей давно уехали. Я не мог его найти, пока не посмотрел одну из его пьес в Лондоне. Но у нас с ним до сих пор много общего.

У лорда и актера? Анне очень захотелось узнать, в чем же это «общее» состоит.

— Любовь к поэзии?

— И не только к ней, — с улыбкой ответил Эдвард. — Еще к красивым леди и сумасбродным интригам с целью восстановления справедливости.

Анна засмеялась:

— Мне кажется, все, кто приятельствует с Робертом, благоволят сумасбродным интригам. Такова жизнь театра.

— А вам нравятся сумасбродства, миссис Баррет?

— Раньше нет, лорд Эдвард. Но сейчас я начинаю думать, что они определенно вносят в жизнь разнообразие.

Мимо павлиново-синим вихрем пронеслись в танце Роб с Элизабет. Элизабет помахала им и засмеялась. Эдвард махнул в ответ, неотрывно глядя на нее, словно и не было в зале буйной толпы, а только она одна.

— Вы совершенно правы, миссис Баррет, — сказал он. — В пользу разнообразия можно привести множество аргументов.

Танцоры разделились на две линии, согласно фигуре танца, и на мгновение Анна смогла увидеть зал во всю длину. В этот момент в дверях появился новый гость. Дородный, бородатый мужчина с красным лицом в медно-золотом дублете. За спиной у него маячило несколько слуг. Они смотрели на веселье с явным негодованием и держались за кинжалы, хотя сам новоприбывший сиял, как начищенная монета.