Патриция Райс - Под защитой любви Страница 4

Снег прекратился и, укрыв землю, сверкал, поскрипывая у нее под ногами, пока она бродила в сером утреннем тумане в поисках ручья или колодца. Заметив большое строение, видневшееся на темном фоне деревьев, Фейт двинулась к нему. Амбар предполагал наличие животных, а где животные, там и вода.

Обнаружив припорошенную снегом поилку для скота, она разбила ледяную корку, сковавшую поверхность воды. Доносившееся из амбара ржание напомнило ей о том, что животных следует напоить. Фейт наполнила ведро и понесла к дверям амбара. Сил едва хватило на то, чтобы открыть массивные створки, но родители с детства внушили ей, что в первую очередь следует заботиться о слабых, а животные всегда слабее людей.

У Фейт закружилась голова, и она остановилась передохнуть, прежде чем поднять тяжелое ведро и войт в темное помещение. Если она будет прилежно трудиться, владелец амбара, быть может, позволит ей остаться.

К ее удивлению, в просторном помещении оказались только четыре лошади, кошка и несколько кур. В последнем стойле стоял великолепный черный конь, такой огромный, что впору было испугаться, но он лишь благодарно фыркнул, когда она протянула ему ведро воды. Фейт робко погладила его длинную бархатистую голову и улыбнулась, когда он ткнулся носом в ее ладонь в поисках угощения. Жаль, что ей нечего ему предложить.

Ей всегда хотелось иметь какое-нибудь домашнее животное, но родители переезжали с места на место и возражали против того, чтобы кормить еще один рот. Воспоминания о ненависти, омрачавшей их жизнь, нахлынули на девушку, и Фейт вдруг поняла, что любое животное стало бы невинной жертвой этой ненависти. Но в то время она была слишком мала, чтобы догадаться об этом.

Погладив тощего кота, крутившегося вокруг ее лодыжек, Фейт отправилась на поиски куриных насестов. Уже несколько месяцев, как она не пробовала яиц. Может, хозяева поделятся с ней завтраком, если она его приготовит?

От этой мысли рот Фейт наполнился слюной, а ноги ослабли, пока она осторожно складывала драгоценные находки в карманы юбки. Ей так хотелось вернуться в теплую хижину, что она забыла закрыть дверь и спохватилась, лишь зацепившись плащом за щеколду. Притворив тяжелые створки, она снова наполнила ведро и пошагала к дому. Он был намного меньше амбара; снег на крыше и морозные узоры на окнах делали его похожим на покрытый сахарной глазурью пряник.

Фейт тихо проскользнула в дверь, опасаясь разбудить обитателей хижины, кто бы они ни были. За последние недели ей приходилось ночевать в самых неожиданных местах, и она научилась оставаться незаметной в чужих домах и жизнях. Торф, который она подбросила в очаг, разгорелся, и ее встретило приятное тепло, когда она сняла мокрые башмаки и аккуратно повесила на вбитый в стену крюк одолженный плащ.

Неслышно ступая в рваных чулках, Фейт поставила на огонь чайник, достала из кармана яйца и огляделась в поисках посуды. Над очагом висело несколько кастрюль и сковородок, а в грубо сколоченном буфете, притулившемся в углу комнаты, хранился скромный запас продуктов. Кто бы ни жил здесь, он явно не считал нужным тратить время и деньги на кулинарные изыски. Фейт не обнаружила на полках никаких приправ, даже самых обычных, только мешочек муки грубого помола, жестянку с чаем, немного окорока, полбулки черствого хлеба и горшочек с топленым салом.

Впрочем, этого было вполне достаточно, чтобы приготовить сытный завтрак. И Фейт принялась за дело. Вряд ли кто-нибудь станет возражать, обнаружив на столе горячую еду, когда проснется.

Она сознательно старалась не смотреть в сторону алькова с кроватью в дальнем углу комнаты. Фейт никогда не видела подобной, похожей на шкаф конструкции, но догадалась о ее назначении по негромкому похрапыванию, доносившемуся изнутри. В былые времена альков, по всей видимости, имел дверь, преграждавшую путь сквознякам, но теперь дверной проем зиял, не прикрытый даже занавесками. Альков занимал почти всю стену, и невольно возникал вопрос, что за гигант отсыпается в кровати таких размеров. Но Фейт не думала об этом, поглощенная приготовлением завтрака.

От запаха жареной ветчины рот Джека наполнился слюной, а воображение дополнило картину кипящим кофейником, сливками и свежеиспеченным хлебом. Окончательно проснувшись от громкого урчания в животе, он понял, что малосъедобного варева, оставшегося с вечера, недостаточно, чтобы насытить его вечно пустой желудок. Придется наведаться в гостиницу к Молли и выпросить у нее миску овсянки.

Комковатая овсянка Молли не шла ни в какое сравнение с образами, витавшими перед его мысленным взором, но это было лучше, чем ничего. Чтобы не умереть с голоду, Джек научился готовить самые незатейливые блюда. Но ничего вкусного он приготовить не мог, да и не хотел. К тому же он был слишком голоден, чтобы удовлетвориться своими скудными припасами.

Свесив длинные ноги с постели, Джек обнаружил, что улегся спать и рубашке и чулках. Какого дьявола он это сделал?

Чуть не ударившись головой о крышу алькова, он раздраженно выругался и пошарил вокруг в поисках бриджей. Только тут он сообразил, что пол довольно теплый, и его не трясет, как обычно, от предрассветного холода. Запах жарящейся ветчины был настолько соблазнительным, что Джек поспешно натянул бриджи и выглянул из алькова, пытаясь определить источник этого чуда.

Вид изящной фигурки, хлопотавшей у очага, так поразил его, что он чуть не рухнул на постель. Может, он пьян? Ими страдает галлюцинациями? В последний раз женщина готовила ему завтрак еще в Ирландии. Может, это фея, явившаяся из прошлого, чтобы бередить его душу?

Эфемерное создание повернулось, оказавшись худенькой девочкой с копной спутанных кудрей, ниспадавших до талии, которая самым прозаическим образом поставила на стол сковороду. Джек испустил облегченный вздох и вышел из алькова.

Фейт чуть не выронила сковородку, когда из темного проема появился худощавый мужчина и шагнул вперед, на ходу застегивая бриджи. Постаравшись взять себя в руки, она повернулась к нему, но не могла припомнить, видела ли его раньше.

Он был очень высок, выше ее отца, с черными, как смоль, растрепанными волосами. В утреннем сумраке трудно было разглядеть его глаза, но решительно выдвинутая вперед челюсть с пробившейся за ночь щетиной говорила об упрямстве и твердости характера. Незнакомец показался ей худым, но когда подошел ближе, Фейт увидела, что его тело состоит сплошь из мускулов. Фейт подавила испуганный возглас. Такой человек мог быть грозным противником, и никак не походил на добродушного фермера, обремененного женой и полудюжиной ребятишек.

Воспоминания о прошлой ночи и кошмарный всадник всплыли в памяти, но Фейт не могла совместить эти два образа. Разбойник с большой дороги не стал бы заботиться о своей жертве и укладывать ее в теплую постель. Может, он все-таки фермер, который случайно набрел на нее в снегу и принес к себе домой? Но в таком случае, где его жена и остальные домочадцы? Фейт бросила обеспокоенный взгляд на лестницу, которая вела на чердак. Может, они сейчас спустятся?