Линда Кук - Серебряный ветер Страница 4

Аделина задумчиво огляделась, потом вновь обернулась к Петронилле. Лицо сопровождающей свело от злобы. Солдат, находившийся неподалеку, закатил глаза.

— Эти люди знают дорогу, — сказала Аделина, кивнув на тех, кто ехал впереди. — Мы скоро приедем в долину, живые и невредимые.

— Живые и невредимые? Я рассталась с этой надеждой еще в море, а теперь, когда охраны леди Мод с нами больше нет, нам вообще не на что надеяться. Разве ты не видишь — мы пропали. Твой отец перебьет нас как перепелок раньше, чем мы его заметим.

— Мой отец не убивает путешественников. — Аделине хотелось в это верить.

— И все же, если ты поедешь вперед, так, чтобы твой отец мог тебя видеть…

Предложение Петрониллы не было услышано. Она тяжело вздохнула, недобрым словом поминая тот злосчастный день, когда, выполняя приказ леди Мод, отправилась провожать заложницу домой. Аделина искоса взглянула на несчастную.

— Если ты не хочешь оставаться до зимы, я отправлю тебя назад в Херефорд, — сказала Аделина. — Мой отец даст тебе серебра на проезд.

— Ехать одной? Я не хочу. — Петронилла поплотнее укуталась в плащ. — Мы слишком далеко заехали. Леди Мод и представления не имеет, как это далеко и как тут холодно. — Петронилла еще раз громко чихнула в подтверждение собственных слов.

Аделина вздохнула и, набрав в грудь побольше воздуха, подготовилась продолжить дискуссию. Разговор должен был поддержать бывшую горничную леди Мод, не дать ей окончательно раскиснуть в пути. Только так она могла помочь Петронилле сохранить присутствие духа. Разговор на одну и ту же, давно надоевшую тему, казалось, не прерывался с тех пор, как они высадились в Каене.

— Леди Мод щедро отблагодарит тебя весной, когда вернешься. Она сказала, что ты самая храбрая из ее служанок и самая практичная. Из всех домочадцев она выбрала именно тебя.

Петронилла презрительно поджала губы.

— Клянусь, у леди Мод были свои причины отправить меня с тобой.

— Какие? YI

— Тебя это не касается, Аделина.

Петронилла впервые намекнула на скандал в доме леди Мод еще в Каене и с тех пор постоянно напоминала об этом. Все это превратилось в ежедневный ритуал в течение трех долгих недель путешествия. Аделине даже понравилось собирать воедино мозаику из намеков и обрывков сплетен, которыми так гордилась Петронилла. Сегодня она почувствовала в намеках Петрониллы некий мрачный подтекст.

— Уверена, что леди Мод выбрала тебя из-за твоих особых достоинств, — продолжала Аделина.

Петронилла вскинула голову.

— Конечно, госпожа ведь должна была отправить какую-нибудь женщину тебя сопровождать, и первая, к кому она обратилась, была я.

— Спасибо, что согласилась, — сказала Аделина.

— Ты не могла одна отправиться в гнездо воров и разбойников, после того как почти шесть лет провела среди благородных людей. — Петронилла с опаской оглянулась. — Почему они не послали гонца к твоему отцу, чтобы он на нас не напал?

Солдаты помоложе, те, что оставались сзади, подъехали поближе.

— Женщина права, — сказал тот, что повыше. — Лучники Кардока стреляют без промаха.

Второй солдат рассмеялся:

— Тогда ты скачи вперед, чтобы сообщить старому разбойнику о том, что мы едем.

— Не стану я этого делать!

— Тогда заткнись и раскрой глаза пошире. Казалось, они вот-вот подерутся. Аделина глянула через плечо:

— Он увидит меня среди вас. И даже если отец меня не узнает, он не станет нападать на женщину. К тому же атаковать нормандцев он не станет в любом случае. Это будет расценено как измена, а Кардок держит слово, данное королю, и хранит мир. Судя по тому, что сказал Лонгчемп, отец действительно держит слово, по крайней мере держал до сих пор.

Стражники замолчали. Петронилла глубоко вздохнула, озвучив страхи самой Аделины. За пять лет, проведенных за границей в заложницах, из дома она получила всего два письма: одно от отца Катберта, священника, — тревожное послание, в котором тот просил сообщить подробности гибели в Нормандии матери Аделины, и немногословное поздравление с Рождеством, написанное тоже Катбертом, за подписью Кардока. Отец желал Аделине не отчаиваться среди вассалов Генриха Плантагенета[1]. Нормандцы, говорил Аделине Кардок, родня ей по матери, и не станут причинять вред одной из своих.

Аделина снова и снова перечитывала последнее отцовское напутствие. Что имел в виду Кардок, призывая ее положиться на доброту нормандцев? Задумал ли он нарушить условия договора? Если да, то доброта предков ее матери — все, на что могла уповать Аделина. Страх не покидал ее, он постоянно омрачал ее общение с опекунами-нормандцами. Она ни на минуту не забывала о своем статусе заложницы. Любой гонец, любое послание вызывали страх. Она сжилась с ним, и помолвка с молодым Неверсом стала казаться ей спасением, несмотря на то что у юного нормандца не было ни гроша за душой. От Кардока из Уэльса она больше не получила ни одной весточки.

Всадники, ехавшие впереди, выбрались из леса, и перед ними вновь открылся вид на холмы, возвышавшиеся над верхушками деревьев. Ветер внезапно стих, и в наступившей тишине послышались цокот копыт, похрапывание лошадей и скрип седел. К ним приближались, пока еще не видимые, всадники.

Солдаты, угрюмо переругиваясь, насторожились. Сержант поднял над головой знамя епископа, и полотнище взметнулось над плечом воина. У себя за спиной Аделина услышала, как заскрипели подпруги, лошадь под знаменосцем взбрыкнула и испуганно заржала.

Кардок и его люди пересекали поляну, вдали десять расседланных лошадей щипали то, что осталось от травы.

— Кто это?! — воскликнула Петронилла. — Кто они такие?

— Это мой отец, — ответила Аделина и, сняв капюшон, выехала вперед.

Девушка растерялась, приготовленные заранее слова не шли с языка. Она смотрела на изумленного отца, ожидая, что он заговорит первым. Сержант поднял повыше знамя епископа.

— Мы привезли твою дочь, — сказал он.

Кардок не шелохнулся. За спиной вождя послышался ропот — всадники Кардока угрюмо переговаривались друг с другом. Аделина переводила взгляд с одного на другого, но ни одного знакомого лица так и не увидела. Биение сердца глухо отдавалось в ее ушах.

Сержант оглянулся, взглянул на Аделину, затем на Кардока.

— Твоя дочь, — повторил он, — здесь, с нами.

— Я слышу, черт тебя подери!

Еще десяток всадников выехали из леса и перегородили путь кавалькаде. Кардок обратился к всаднику, ехавшему справа от него, высокому юнцу с рыжей щетиной на рябом лице, велев ему объехать непрошеных гостей с правого фланга. Аделина и ее спутники оказались в кольце весьма неприветливого вида воинов.