Анри де Ренье - Необыкновенные любовники Страница 4

— Извини меня, что я не иду дальше, ноги у меня тяжелы.

Он оставил меня одного. Я направился к сосновому лесу. Когда я вошел в него, встревоженные голуби перестали ворковать. Некоторые из них снялись с мест, громко хлопая крыльями. Чешуйчатая шишка упала к моим ногам.

Нет, в самом деле, — как я уже сказал и еще раз повторяю, — когда я встретил Джульетту в винограднике, я совершенно не думал увидеть ее нагою; и прибавлю еще: когда я увидел ее нагое тело, я не ощутил в моем теле никакого желания.

Она приходила ко мне каждое утро, в тот самый час, в какой явилась впервые. Два дня спустя после моего посещения старого Бернардо я увидел, как она вошла в комнату, где я работал. Я подумал, что она несет мне какую-нибудь потерянную мною вещь. Я ждал, пока она заговорит, и смотрел на нее с улыбкой.

Ничего не сказав, она стала раздеваться. Она делала это так, словно исполняла приказание. Когда она оказалась совсем нагая, она посмотрела мне в лицо и осталась неподвижной.

Долгие дни я пребывал наедине с ее красотой. Дверь моя была заперта для всех. Приходили и торговцы мрамором и продавцы цветной глины: это были самые обычные мои посетители. Оба синьора Коркороне также хотели меня видеть и удалялись, очень удивленные тем, что пришли понапрасну.

Обычно они входили ко мне, когда им вздумается. Во время самого сурового моего затворничества они проникали в мое уединение. Я их любил. Наши отцы знали друг друга и всегда принадлежали к одной партии. В дни нашей юности мы также обнажали шпагу за одно и то же дело, и наша кровь проливалась в одних и тех же битвах.

Двоюродные братья (они были детьми двух сыновей славного Коркороне, под начальством которого служил Бернардо), они были мало похожи друг на друга, но тесная дружба связывала их лучше, чем родство, или чем могло бы связать сходство в осанке и в чертах лица. Один был высокого роста, другой маленького. Оба очень красивы собою. Они жили в двух соседних дворцах, и все было общее между ними, вплоть до женщин, которыми не раз они делились по-братски. Один получал от них больше любви, другой извлекал из них больше наслаждения. Альберто де Коркороне, меньший ростом, проявлял себя пылким и чувственным; Конрадо де Коркороне, высокий, казался ласковым и мечтательным. Альберто вел себя со своими любовницами страстно, Конрадо — нежно. Поэтому любовницы Конрадо довольно быстро забывали, что он их любил, а любовницы Альберто долго помнили его любовь.

Они были моими друзьями, и я находил удовольствие в их обществе. В их присутствии я работал свободно. Им были интересны мои усилия. Они вставали передо мной: Конрадо — положив руку на плечо Альберто, а Альберто — обняв рукой за талию Конрадо, потому что они были неравного роста, столь же, как и различны по характеру. Костюм их был и прост и богат вместе с тем, и каждый сбоку носил кинжал. На рукояти кинжала Альберто сверкал большой рубин, которому в кинжале Конрадо соответствовала овальная жемчужина.

Однако мне пришлось отказаться от свиданий с моими Коркороне, потому что Джульетта занимала меня целиком, и руки, и мысль. Итак, я написал им о том, почему мне необходимо одиночество, и обещал известить их, как только труд мой будет закончен.

Я со страстью изучал изумительное тело, которое Джульетта, неподвижная и молчаливая, каждый день являла моему взору. Я то зарисовывал его, то писал красками, то лепил, чтобы понять его пропорции, строение и линий. И мне уже оставалось только высечь его из мрамора.

Я добыл для этого чистую и великолепную глыбу; она была слегка розового цвета, как крепкая плоть, которую можно резать, не проливая крови. И все же Джульетта вздрагивала при каждом ударе резца, словно в камне я касался ее тела, и словно тайное сочувствие соединяло ее живую плоть с веществом, которое оживлялось мало-помалу ее формою.

А я работал с жаром и радостью. Статуя уже обозначалась в обтесанной глыбе. Образ рождался медленно. Я торопил его чудесное освобождение. Я отрывал от него грубую кору. Наконец мрамор ожил.

Джульетта тревожно не сводила с меня взора. Она безмолвно присутствовала при этом рождении ее самой. Прошла еще неделя, и в следующую пятницу, в сумерках, я отбросил молоток. Моя работа была кончена — статуя, вся белая, стояла в мягкой полумгле.

Легкий шум заставил меня повернуть голову.

Джульетта медленными шагами приблизилась к статуе. Она нежно обняла мрамор, который, казалось, ответил ее ласке, и прижалась своими тленными губами к вечным губам. Их две улыбки соприкоснулись. После этого прощанья Джульетта оделась. В ту минуту, когда она направлялась к выходу, дверь отворилась и оба Коркороне показались на пороге. Я предупредил их накануне, чтобы они пришли ко мне в этот день. Они посторонились, чтобы пропустить Джульетту. Она прошла между ними.

— Это внучка старого Бернардо, — сказал я им. — С ее тела я лепил эту статую.

Я взял пальцами щепотку мраморной пыли. Сверкающий порошок струился, как в импровизированных песочных часах, и я не подозревал, что его бег отметил прохождение торжественного часа.

Я ощущал большую усталость. Труд истощил мои силы, и я пытался восстановить их сном и едой; я очень много ел и спал. Никогда еще мясо не казалось мне столь питательным и плоды столь вкусными. Я вспоминал о тех плодах, которые привозил мне когда-то на своем осле старый Бернардо. Но был ли среди них хоть один, который бы стоил прекрасного плотского плода, удивительного тела Джульетты?

Я больше не видел ни ее, ни даже братьев Коркороне. Моя уединенная жизнь отдалила от меня прочих моих друзей. Я жил теперь, ничего не зная о том, что делается на свете. Я не знал ничего из того, что происходит за стеной моего сада. По временам дикий голубь пролетал по небу. Я видел его летучую тень в воде бассейна и думал о сосновом лесе, о ферме Рокко, о Бернардо и о Джульетте.

Давно уже я хотел отнести девушке какой-нибудь подарок в благодарность за ее помощь и старанье. Я отправился наконец к ювелиру. Там я выбрал кольцо и коралловые серьги. Это было пустяком в сравнении с теми камнями, над оправой которых мастер в то время трудился. Он показал мне одно ожерелье из рубинов и другое из жемчуга. Каждое из них было заказано одним из синьоров Коркороне.

Несколько дней спустя я отправился на ферму Бернардо. Я оставил за собою плоские берега Моттероне, одолел трудный подъем и прошел через виноградник. Подойдя к дому, я нашел дверь на замке. Один только хлев был открыт, но и он был пуст. Дом казался покинутым.

Я крикнул; никто не отозвался. Где же могли быть Бернардо и Джульетта? Я решил пройти в сосновый лес. Ни единой птицы на ветвях; ни единого дуновения в вершинах. Кристаллические капли смолы стекали вдоль красноватых стволов. Иглы устилали землю; когда я шел, не было слышно шагов.