Лора Бекитт - Дикая слива Страница 4

— Я плохо понимала, что он мне говорил, и не разобрала его имени. Он был молод и, возможно, красив, однако с тех пор прошло много лет, и я даже не помню его лица.

— А как же Бао? — прошептал Кун, подумав о маленьком уродливом человечке, напоминавшем злобного демона.

— Он давно вился вокруг меня, но мать не хотела нашей свадьбы, потому что Бао был беден. Но ей пришлось отдать меня тому, кто согласился взять беременную невесту. Бао обещал, что станет хорошо относиться к моему ребенку, но не сдержал слова. Пока ты был маленьким, он тебя не замечал, а когда родился Юн, начал бить. Он не может смириться ни с тем, что старший мальчик в семье — сын маньчжура, ни с тем, что я нарожала столько девочек.

Кун не знал, что сказать. Теперь, когда правда наконец выплыла наружу, он ощущал себя по-особому беззащитным и вместе с тем словно обрел новые силы. После того, как все встало на свои места, мысли обрели легкость, а душа — покой.

Он знал, что это ненадолго. Наступит день, и ему снова придется нести на своих плечах груз несправедливости и затаенной обиды. И так будет всегда.

Утром, когда Кун проснулся, мать уже разводила огонь: от очага струился тонкий, прозрачный, как паутинка, дымок.

Ниу разогрела вчерашний рис, но когда Кун потянулся к котелку, в его запястье вцепилась морщинистая рука со скрюченными пальцами и желтыми ногтями, напоминавшими птичьи клювы, и он не успел пикнуть, как очутился на полу.

— Прочь отсюда, бездельник!

— Бао, позволь ему поесть! — взмолилась Ниу.

— Пусть ест в чайной! Здесь слишком мало риса на такую ораву.

Кун выскочил за дверь. Он бежал что есть сил по знакомой дороге, словно подгоняемый ветром, не замечая того, что взор застилают слезы.

Между землей и небом висели густые хлопья тумана. По склонам холмов разбегались террасы, где сеяли рис и куда доставляли влагу с помощью водоподъемного колеса. На полях суетились небольшие, словно игрушечные фигурки, а рядом мелькали совсем маленькие: вместе со взрослыми мужчинами работали их сыновья.

Увидев это, Кун ощутил острую жалость к себе, невольно брошенному родным и презираемому приемным отцом. Потом он вспомнил о матери, которая была вынуждена вступить в нежеланный брак и терпела не меньше унижений, и ему стало стыдно. Это не она, а он виноват во всех бедах, это ее надо жалеть.

Когда он прибежал в чайную, вчерашние гости уже сидели за столиком: Вероятно, они решили выпить чаю, пока не нагрянули другие посетители.

Оба выглядели еще хуже, чем накануне: растерянные, отчаявшиеся, злые.

Стоило Куну сказать себе, что лучше держаться от них подальше, как один из мужчин произнес:

— А ну-ка, парень, ступай напои наших лошадей!

В Сячжи лошади были редкостью, и Кун побаивался этих больших животных, но приказ гостей есть приказ, и он бросился его выполнять.

Он едва шагнул за порог, как его остановил господин Линг.

— Куда собрался? Надо почистить циновки!

— Но я…

— Делай, что говорю! — прикрикнул хозяин, отвешивая мальчику подзатыльник.

Решив, что лошади подождут, Кун побежал собирать циновки. Это была привычная работа, и он надеялся быстро справиться с ней.

Однако когда растрепанный, задыхающийся, потный он вновь вошел в чайную, сгибаясь под грудой циновок, его встретил грубый окрик:

— Ты что же, бездельник, до сих пор не напоил коней?!

К несчастью, хозяин быстро сообразил, что к чему, и выскочил вперед, беспрестанно кланяясь гостям.

— Прошу прощения, господа! Сейчас я задам этому дрянному мальчишке! Как это он посмел оставить лошадей без воды!

Хотя лицо господина Линга буквально лоснилось от лести, Кун сполна ощутил злобу хозяина, когда тот изо всех сил поддал ему в бок ногой, обутой в твердый кожаный башмак.

Кун упал на колени, и циновки посыпались на пол. Когда из-под груды соломы появилось искаженное от страха, раскрасневшееся лицо мальчика, гость замахнулся, собираясь влепить ему пощечину, и вдруг его рука замерла на полпути.

— О, покровители! — выдавил он и обернулся к товарищу. — Вот она, метка!

Второй гость поднялся с места, подался вперед и впился в Куна до странности напряженным взором. Потом спросил хозяина:

— Это твой сын?

— Нет, господин! Он из семьи одного бедняка, я взял его к себе из жалости. Прикажете выгнать?

— Ступай. Мы сами разберемся с мальчишкой, — нетерпеливо произнес мужчина, небрежно махнув в сторону господина Линга.

Кун хотел, но не мог сдвинуться с места — его ноги словно вросли в пол. По жилам холодными змеями расползался ужас. Мальчик сжался под тяжелым взглядом приезжего, не сомневаясь в том, что мольбы бесполезны, что сейчас его забьют до полусмерти, а после вышвырнут вон.

— Идем, — сказал гость мальчику и направился к дверям.

Второй мужчина пошел следом.

Кун почувствовал, как что-то словно оборвалось у него в животе, и ему вдруг стало все равно, что с ним будет, лишь бы все побыстрее закончилось.

Туман рассеялся, в воздухе висела едва заметная дымка. Чистый воздух обжигал легкие. Ветер играл в верхушках деревьев. Мужчины шли по неоглядной зеленой пустыне, тянувшейся почти до самых вершин далеких гор, а мальчик обреченно плелся следом.

Кун спрашивал себя, зачем они ведут его так далеко? Не иначе, хотят убить! Несмотря на страшную догадку, им продолжало владеть сонное оцепенение и тупая вялость. Он с трудом заставлял себя передвигать ноги.

Наконец они остановились и уставились на мальчика, в этот миг напоминавшего пойманного в клетку зверька.

— Сколько тебе лет?

С трудом расправив дрожащие пальцы, Кун показал: десять.

— Как тебя зовут?

Проведя языком по занемевшим губам, он, тихо ответил:

— Кун.

Мужчины в изумлении переглянулись.

— Даже имя похоже! Твой отец крестьянин?

Кун на мгновение замер. В нем всколыхнулись остатки гордости, и он решил, что не выдаст чужим людям семейных секретов.

— Да.

— Тот мальчишка вырос в семье купца и наверняка знал намного больше, чем эта деревенщина. По крайней мере, он умел читать и писать.

— Думаю, Юйтан будет так рад увидеть сына, что не обратит внимания на некоторые мелочи. Можно сказать, что к мальчику плохо относились в семье, что приемный отец заставлял его работать.

— Этот парнишка — китаец. А тот был наполовину маньчжуром.

Твердые пальцы одного из мужчин вцепились в подбородок Куна и приподняли его голову.

— Вглядись в эти черты! Может, его мать и китаянка, но здесь явно не обошлось без маньчжурского семени!

— Мне кажется, у настоящего сына родинка была справа, — с сомнением произнес второй. — Юйтан заметит. Он без конца твердил про эту проклятую метку!