Ирина Пигулевская - Подлинная история графини де Ла Фер Страница 4

— Я говорю с вами по-французски, — между тем воскликнул незнакомец, — будьте любезны отвечать мне на том же языке. Вы брат этой дамы — отлично, пусть так, но мне вы, к счастью, не брат.

Анна откинулась в глубь кареты и ледяным тоном приказала кучеру: «Домой», — молясь про себя всем святым, чтобы эти двое не разошлись миром.

Чуть позже Джозеф заехал к ней и сообщил, что в шесть часов вечера у него дуэль.

Весь вечер Анна провела в нетерпеливом ожидании, хотя ее гнев несколько остыл. Перспектива освободиться от Джозефа была соблазнительна… И тогда она могла бы не беспокоиться за детей…

Но не все наши мечты сбываются, даже самые дурные. Джозеф прислал записку, в которой сообщал, что он не только невредим, но и подружился со своим соперником, д'Артаньяном, и представит его сегодня вечером своей сестре.

Итак, Анне предстояло познакомиться с человеком, который не раз уже вставал у нее на пути. Она чувствовала бы себя более уверенно, если бы могла посоветоваться с Рошфором, который тоже был заинтересован в этом человеке, но граф в последнее время ее покинул. Пару раз Анна встречала его в салонах и по сияющим глазам заключила, что он занят какой-то любовной интригой. Так что сейчас ей самой предстояло решать, как вести себя с этим человеком, вероятным врагом.

Она тщательно, впрочем, как всегда, подготовилась к приему и была сдержанна, но великолепна. Мгновенный восторг, вспыхнувший в глазах д'Артаньяна, вполне удовлетворил ее.

— Перед вами, — сказал Джозеф, представляя ей гостя, — молодой дворянин, который держал мою жизнь в своих руках, но не пожелал воспользоваться этим преимуществом, хотя мы были вдвойне врагами, поскольку я оскорбил его первый и поскольку я англичанин. Поблагодарите же его, сударыня, если вы хоть сколько-нибудь привязаны ко мне!

Последняя фраза прозвучала явной насмешкой. Анна слегка нахмурилась, но сдержалась.

— Добро пожаловать, сударь! — спокойно и даже любезно сказала она. — Вы приобрели сегодня вечные права на мою признательность.

При этом Анна вовсе не была уверена в том, что говорила.

Джозеф подробнейшим образом рассказал о поединке, не упуская ни малейшей детали. Это был редкий момент, когда Джозеф говорил искренне, ведь речь шла о его жизни. Анна слушала его рассказ с величайшим вниманием, и нельзя сказать, чтобы результат дуэли ее сильно обрадовал. Видимо, она еще не научилась полностью скрывать свои чувства, так что кровь временами приливала к ее щекам, и она боялась этим выдать себя.

Покончив с рассказом, Джозеф отошел к столу, где стояли на подносе бутылка испанского вина и стаканы, и предложил д'Артаньяну выпить.

Оставшись одна, леди Винтер позволила себе обнаружить обуревавшие ее чувства. Она кусала платок, чтобы дать выход раздражению, так что в клочья изорвала его. А ведь впереди был еще целый вечер.

Тут Кэтти вошла в комнату и сообщила лорду Винтеру по-английски, что друзья хотят видеть его. Он попрощался с Анной и д'Артаньяном и вышел. Таким образом, Анна должна была развлекать гостя одна.

Она глубоко вздохнула и изобразила всем своим видом самое приветливое расположение к молодому человеку. Постепенно ей удалось отвлечься от тревожных мыслей и даже почувствовать интерес к разговору. Она кратко рассказала д'Артаньяну о своей жизни в Англии. Она не отказала себе в маленькой мести и, именуя Джвзефа лордом Винтером, объяснила, что он младший брат ее мужа, а ее сын Джон-Эдуард по достижении совершеннолетия наследует титул и имущество, в том числе и имущество Джозефа, если тот случайно умрет холостым.

Молодой гасконец практически ничего не рассказывал о себе, и они ни словом не обмолвились о происшествии в Менге и тем более об Англии, тем паче, что Анна не была твердо уверена, что видела именно его.

Гость наговорил ей кучу любезностей, уверяя в своей преданности, и глаза его блестели. Миледи улыбалась: слушать его излияния ей нравилось. Наконец настало время гостю удалиться, и Анна простилась с ним ласково, но с тайным облегчением.

Она чувствовала, что эта игра занимательна, но и утомляет. Однако молодой обожатель мог быть ей полезен как против братца, так и в качестве источника информации из лагеря де Тревиля.

На следующий день д'Артаньян явился снова и был принят еще лучше, чем накануне. Джозефа на этот раз не было, и д'Артаньян остался наедине с миледи. Анна решила действовать прямо и стала настойчиво выпытывать, откуда он родом, кто его друзья и не было ли у него по приезде в столицу намерения поступить на службу к кардиналу.

Ответы показались ей несколько неискренними, ибо молодец расхваливал Ришелье на все лады, а ведь в Менге имел при себе рекомендательное письмо к де Тревилю. А еще была история с подвесками. Анна равнодушным тоном спросила, бывал ли д'Артаньян когда-нибудь в Англии, на что он подробнейшим образом расписал, что ездил туда по поручению капитана мушкетеров для переговоров о покупке лошадей и даже привез четырех на образец.

Вся эта вымученная правдивость напоминала ей разговоры с Джозефом, и Анна поняла, что гасконец притворяется, как и она.

Его визиты стали ежедневными. Поскольку они больше не касались скользких тем, то беседы доставляли удовольствие им обоим. Д'Артаньян осыпал миледи комплиментами, она принимала их и чувствавала себя светской львицей.

Между тем существовал еще и де Вард, который бросал на нее откровенно влюбленные взгляды, однако не удосужился встретить миледи в Булонском лесу. Анне это вовсе не понравилось, и она, подождав несколько дней, написала ему вторую записку. Пришлось напомнить неверному воздыхателю о бале во дворце Гизов. Впервые она была так настойчива и сама добивалась кого-то, но это как раз и занимало ее. Кэтти было поручено отдать записку не лакею, а графу лично.

В этот вечер д'Артаньян не пришел, и Анна почувствовала облегчение и тревогу. Неужели она плохо играла свою роль? Может быть, следует больше поощрять его ухаживания, с большим пылом принимать комплименты? Однако образ миледи, англичанки, по ее мнению, не допускал подобных вольностей.

Принятая ей маска имела еще один изъян: миледи приобрела много знакомых в Париже, но не завела друзей (к тому же при ее службе у кардинала, при ее образе жизни это было непросто). Пожалуй, открыто говорить она могла только с Рошфором — что иногда ее саму удивляло. Поэтому ей ничего не оставалось, как сделать своей наперсницей камеристку, хотя бедняжка была ей вовсе не ровня ни по уму, ни по красоте.

Около полуночи Анна, просидев весь вечер в одиночестве, отправилась в спальню. Ей пришлось звать Кэтти дважды, и ко всему прочему эта дуреха выскочила из комнаты красная, как помидор. Вероятно, задержалась с кем-нибудь из слуг. Это разозлило Анну, которая провела вечер в воспоминаниях, и она с удовольствием выбранила девушку. Наконец ярость ее успокоилась, и она вернулась мыслями к д'Артаньяну.