Ханна Хауэлл - Если он поддастся Страница 4

– Чушь! – отрезала Олимпия, выходя из комнаты вслед за Энид. – Но надо сделать так, чтобы граф полностью осознал: его сестре грозит опасность.

– А если ему все равно?

Олимпии даже думать об этом не хотелось. Она ведь слышала, как тяжко Брент скорбел, когда обнаружили тело его Фейт. И Маллам представлялся ей тогда нежным и любящим, хотя со временем стал другим. Тем не менее Олимпия не могла поверить, что этот человек, так страдавший когда-то, теперь повернется спиной к сестре и позволит своей матери уничтожить еще одну близкую ему женщину. Более того, Олимпия отказывалась верить в то, что Брент сам себя уничтожил, несмотря на все россказни про его пьянство и амурные похождения. Нет ничего необычного в том, что мужчина пытается утопить свое горе в вине. По какой-то странной причине почти все мужчины считали, что это им поможет. Но графу требовалось совсем другое средство. Война с матерью за счастье собственной сестры стала бы для него тем лекарством, с помощью которого он мог бы преодолеть душевный распад.

– Он не откажется! – заявила Олимпия и заторопилась в библиотеку, где оставила свои письменные принадлежности. – Граф поможет, потому что ему это нужно, чтобы вернуть себя прежнего.

Поставив поднос с чайной посудой на столик в холле, Энид поспешила вслед за Олимпией.

– Мне не нравится выражение ваших глаз, мисси.

– Мисси?.. – Олимпия села за стол и разложила перед собой перья, чернила и бумагу. – О господи, где же уважение, которое мне до́лжно оказывать как баронессе?

– Я его окажу, как только вы оставите мысли о том, что вам надо спасать этого мужчину. Он ведь развратник! Он проводит больше времени в борделях и игорных домах, чем на свежем воздухе в деревне.

– Мне кажется, что в данный момент он как раз в деревне. – Олимпия окунула гусиное перо в чернила и вывела первое слово. – Там так легко дышится!..

Она взглянула на свою компаньонку и слегка улыбнулась. Энид стояла над ней, скрестив руки на груди и насупившись. Такое неодобрение имело некоторое отношение к их последней мимолетной встрече с графом. Филдгейт тогда, пытаясь держаться, как подобает джентльмену, поклонился Олимпии, а потом решил подсадить ее в карету возле дома Бенсонов, где она присутствовала на музыкальном вечере. К несчастью, Филдгейт оказался пьян, и пьян настолько, что, кланяясь, чуть не клюнул носом в землю; когда же стал подсаживать Олимпию, то чуть ли не закинул ее в карету, где она приземлилась прямо на колени Энид.

Отвращение Энид к злоупотребляющим горячительными напитками было вполне понятно – ведь она росла под постоянной угрозой рукоприкладства со стороны отца, который напивался слишком уж часто. Но временами Энид относилась к этому пороку чересчур уж сурово. Что же касается самой Олимпии, то она была не вполне уверена, что Филдгейта можно будет отвлечь от безумств с выпивкой и женщинами, но попытаться стоило.

– А еще я подозреваю, что он таскается с женщинами по притонам, пьет с ними… и обладает ими, – не унималась Энид. – Вы не должны с ним больше знаться.

– Но он друг моего племянника, давний и самый близкий друг Эштона. Филдгейт практически член нашей семьи. – Олимпия вскинула руку и проговорила: – Нет-нет, помолчи, не возражай. Я с ним увижусь. И я готова помочь его сестре: одна, если он предпочтет повернуться спиной к девочке, или вместе с ним, если решится что-то предпринять. Самой главной тут является Агата, не правда ли?

Энид со вздохом кивнула:

– Все так, миледи. Просто мне неприятна мысль, что вы свяжетесь с человеком, который так любит прикладываться к бутылке.

– Если для него это важнее всего, если он откажется выпустить бутылку из рук, чтобы помочь сестре, тогда я найду кого-нибудь… более пригодного для такого дела. Но сначала мы попытаемся выяснить: он не отвечает на любые письма или только на те, которые получает от сестры?

– А вдруг он вовсе не отвечает на них?

– Мы дадим ему две недели на то, чтобы ответить мне. Я закидаю его письмами. А если он не ответит… Тогда мы поедем к нему, чтобы прочесть ему мое послание вслух.

Глава 2

– Это жилище неженатого человека. Молодой даме из приличного общества здесь не место, – заявил дворецкий.

Олимпия оглядела высокого худого мужчину, загородившего дверь в особняк Филдгейта. Такого тощего и грубого дворецкого она в жизни не видела. Учитывая слухи о распутстве лорда Маллама, Олимпия могла понять нежелание слуги впустить в дом женщину, которая выглядела намного респектабельнее всех прочих посетительниц Брента. Но у нее не было времени на разговоры.

После ее обещания помочь юной Агате прошло две недели. За это время Олимпия отправила Малламу несколько писем и записок, которые были им проигнорированы. Если бы он жил, например, в Йоркшире, она подождала бы ответа еще немного, прежде чем начать действовать. Но до графа было всего полдня пути, даже меньше, если проскакать это расстояние на лошади или преодолеть в легком экипаже. Олимпия твердо придерживалась своего решения насчет двух недель ожидания, после того как отправит первое письмо, и ждать дольше она не собиралась. Агата тоже не собиралась ждать, когда брат соизволит отставить в сторону бутылку или избавиться от женщины, которую обхаживал в данный момент.

– Я здесь по семейному делу, добрый человек, – заявила Олимпия.

– Вы не принадлежите к семье графа.

– Я прибыла с посланием от его сестры, которая слишком молода, чтобы самой проделать такой путь.

– Передайте мне на словах содержание послания, и я доведу его до сведения его милости.

– Я потеряла две недели, бомбардируя письмами вашего хозяина. Либо он не получил ни одного моего послания, либо вообще не склонен отвечать никому.

Что-то в прищуренных глазах дворецкого подсказало Олимпии, что прямо перед ней стоит причина того, почему до Брента не доходили письма от сестры. Она неспешно сложила зонтик. Ей вдруг стало страшно интересно, что именно заставило этого человека предать своего господина. «Деньги скорее всего», – решила она и с размаху треснула его зонтиком по голове. Тот выругался и отскочил на несколько шагов, освободив ей дорогу. Олимпия переступила через порог и нанесла ему еще один удар. Дворецкий рухнул на пол. Олимпия же нахмурилась, услышав звук, с каким голова дворецкого стукнулась о мраморный пол. И тут же обрадовалась, увидев, что он без сознания. Ну что тут поделаешь, право?

– Пол! – позвала она, зная, что слуга и Энид стоят у нее за спиной.

Пол немедленно вырос сбоку, в чем не было ничего удивительного.

– Да, миледи… – Он усмехнулся, увидев лежавшего на полу дворецкого.

– Не вздумай позволить этому человеку последовать за мной.